Хочется позвонить ему и выложить все подчистую. Что он сволочь и его член недостоин каких-то изумительных навыков. Вот реально. Будет таскаться по малознакомым девицам из тиндера, подцепит тот самый триппер. Козлина!!

Арина, махнув на меня рукой, отходит потанцевать. А у меня нет настроения. Ну совсем, ни какого желания, вилять задницей перед похотливыми рожами самцов, возомнившими себя всемогущими, лишь по той причине, что у них в штанах на одну выпуклость больше. Ненавижу.

Вот и стайка за соседним столом, самодовольно ухмыляется, просчитывая многоходовку, хотя там то, откуда альтернатива. План один, заказать девушке выпивку, а потом воспользоваться.

С отвращением двигаю стопки в сторону, и подозвав официанта заказываю зеленый чай. Его, после фразы жасмин, слега переклинивает и я так подозреваю, что таких ингредиентов в баре не водится. Ну если только в составе мудреного коктейля. Но под шуршание приличных чаевых бежит разыскивать.

Пейзаж конечно живописный. Девушка одетая в черную кожу. Смоки айс на глазах. Сидит посреди темного клуба, где все танцуют и стараются стереть реальность крепкими напитками. Пьет зеленый чай, задумчиво изучая обстановку и думая. Какого черта она тут забыла?!!

Местечко пафосное в своей угрюмости. Даже музыка пропитана металлом с протяжными нотами энигмы. Действует раздражающе.

Похоть и разврат… похоть и разврат. Я блин, как бабка, бурчу себе под нос.

— Ангелок, тебя забанят в раю, и чай не поможет — моя спина, как полотно исписывается пятерней наглеца — Как твое имя, Детка? Кто твой хозяин?

— Ты пудрой уделался? Какой хозяин? — отвечаю и тянусь за сумкой, надо тащить Арину из этого вертепа.

— Ого! Поосторожнее с зубами. Хозяина нет, значит, моя — усаживается на стул забрасывая руки за голову и растягивается в жуткой ухмылке.

Шатен, если бы не вел себя так развязано, то мог бы смахнуть на милого. А так, мажорский стандарт. Короткая стрижка, прямой нос, еще одно слишком густые брови, но рука мастера приложившего руку, видна за километр. Слишком ровно лежат. Тонкие губы посекундно облизываемые от предвкушения.

Ну да, еще одна половозрелая особь, готовая к спариванию. Конкретно задрало. Я уже не стесняясь хамлю, в открытую. Взглядом, позой и чуть придерживая язык, нарываться так явно, не позволяет собственная безопасность.

— Смени дилера, слепнешь. И я не такая — ядовито доношу до отупевшего мозга информацию — Просто отдыхаю, ОДНА, вернее с подругой.

— И у тебя есть парень. Это я слышал сотни раз — оценивает с ног до головы, как призовую лошадь, потом выносит свой вердикт — До сабы, у тебя очень длинный путь, но я научу, ангелок… всему… тебе понравится.

— Кристиан Грей из тебя откровенно дерьмовый, пошел вон!! — отсекаю его пошляцкий подкат.

Он что насмотрелся пятьдесят оттенков серого. Эту строну интима, я знаю только по фильму.

Возмущено срываюсь и в ту же секунду, на моем запястье щелкает замок браслета. Я в афиге!! Его рука ныряет за ткань платья и прижимает к себе, впиваясь пальцами в кожу на животе.

— Воспитание будет очень жестким и твой Грей школьник, по сравнению с тем, что я с тобой проделаю — шальными глазами вожу по сторонам, Арина увлечена танцем.

— Полицейский с рублевки, сними уже эту дрянь — кручу рукой, но от усилий, метал только сильнее впивается в кожу.

Все еще уверена, что это всего лишь неудачный способ привлечь внимание. Парень видимо совсем безнадежен, приходится удерживать девушку браслетом

— Все хватит, шутку оценила, ты молодец., А теперь расстегни.

— Ключ в штанах, пойдем в вип, сама достанешь.

— Совсем озверел, хочешь, чтобы заорала и весь клуб услышал.

— Ори, Детка, мне по кайфу — он меня тянет, я упираюсь, взвизгивая и как-то жду, что хоть кто-то вступится.

Но все равнодушно скользят по нам взглядом и отворачиваются. Все происходящее для них в пределах нормы. Их нормы. Так шокирует, что я на мгновение затихаю, переворачивая в голове способы освободиться.

Сбоку от зала начинается галерея с дверьми. На первых двух висят таблички с красными лилиями. На третьей белая, и именно в нее он втаскивает, со всей силищей, удерживая возле своего тела.

Сопротивляться, я в меру своей комплекции, не могу. Он справляется без особого труда. Снимает кольцо наручника со своей руки и надевает на металлическую перекладину, вкрученную в стену, по типу турника.

Пока я в полу подвешенном состоянии силюсь выдернуть кисть, почти сдирая кожу. Одурев от паники, даже не чувствую боль. На другом запястье хлопает такой же зажим, полностью отрезав, возможность к борьбе.

— Весь вечер представлял, как ты будешь смотреться на стяжках — с больным удовольствием в голосе это звучит дико.

Гладит по лицу, я дергаюсь и тут же получаю обжигающую пощечину. От удара прикусываю щеку, и солоноватый привкус крови наполняет рот.

Конструкция начинает двигаться вниз, я опускаюсь на колени.

Он стеком приподнимает подбородок

— Какая ты красивая… следы от этого — проводит кожаным наконечником по скуле, отшатываюсь омерзительно встряхиваясь. Как змея, своей чешуей скользит по поверхности эпителия — Это гармония. Бардовый с молоком сочетаются идеально — хлопок и шея горит, а потом покрывается мертвым оцепенением.

Перед глазами, медленно проматывается раздирающая в своем ужасе сцена, брякающая пряжка ремня. закрываю глаза и плюю в него. Еще удар ложится кислотным ожогом.

— Ну где ты такого набралась? А? Хватай его губами — верчусь во все стороны, он пальцами зажимает притискивая свой пах. Через ткань, чувствую тошнотворный запах, его возбуждения. Сглатываю, убавляя интенсивность позыва.

Обходит сзади и начинает раздевать. Чувствительность в теле отключается с каждым прикосновением. Настолько невыносимо терпеть эту пытку. Хлесткие шлепки ложатся на каждый освобождающийся участок.

Я безвольно болтаюсь, от паники уже даже не в силах дрожать. Спасительная кома. Сознание урывками берет детали. Стеллаж увешанный адским реквизитом. Темно фиолетовая обивка помещения, с эффектом звукоизоляции. Комната напичкана предметами, о предназначении которых думать — это верная смерть.

Арина!! Она же ничего не знает, а если ее так же пытает какой-нибудь садист.

Я, то отключаюсь, то прихожу в себя. Времени проходит совсем немного, раздета только до пояса.

Мысли перерабатываются заторможено, от попытки разум отсечь действительность, чтобы сохранить возможность не сойти с ума. Боль утягивает за границы восприятия, и я уже думаю, что это никогда не закончится.

Вот есть же преисподняя, где демоны терзают своих жертв целую вечность. Вот сейчас, каждая секунда и растягивается в такую мучительную вечность.

Размышление о бессмертие души и другая дребедень, еще как-то сдерживают поток мыслей от оглушающего