— Я бы не стал этого делать специально. Честно говоря, у меня нет плана. Я просто… я не знаю, как к ней подступиться. Думаю о ней постоянно. Это сводит меня с ума.

— А что если, ты просто влюблен в образ в твоих фантазиях. А в реальности, окажется, что вы совсем несовместимы?

— Я не смогу ответить на этот вопрос, пока не узнаю ее получше.

— Мне кажется, что когда женщина страстно целует тебя, а потом убегает, это больше связано с ее внутренними проблемами, а не с какой-то ошибкой с твоей стороны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- С чего ты взял, что она целовала меня страстно?

— Может я и не видел вас вместе на празднике. Но Чили говорит, тот ваш поцелуй был наполнен химией. И я верю ему.

— Он говорил с тобой об этом? — я хмурюсь в недоумении. — Зачем ему это?

— Очевидно, он переживает за тебя, — он открывает дверь бара и пропускает меня вперед. — Заходи. Только не наделай глупостей сегодня, — хлопает он меня по спине.

НАСТЯ

— Вставай! — Лара шлепает меня по ягодице.

— Не пойду, — ворчу я, глубже зарываясь в одеяло.

— Ты обещала. Не начинай, — она топает ногой, и мне даже не нужно смотреть, чтобы знать, что у нее руки скрещены на груди.

— Серьезно, Насть! Мы опоздаем! — когда она называет меня так, перед моими глазами тут же встает лицо Паши и то, как он называл меня тогда и наш поцелуй. Резко сажусь на кровати.

— До концерта еще два часа, — возражаю я. — У меня полно времени.

— Прежде чем мы уйдем, ты должна привести себя в порядок, — уточняет она.

— У меня нет никакого желания туда ехать, — я опять плюхаюсь на кровать.

— Мы же договорились, — раздраженно жалуется она, прижимая обе ладони к моей спине и встряхивая меня.

— Мне завтра на работу.

— Это пара часов в баре, а не трехдневная пьянка. В чем дело-то?

— Хорошо, — ворчу я, когда она слезает с меня, и я двигаюсь, чтобы встать.

Как мне сказать ей, что мне просто страшно. Мне страшно, что мои коллеги по работе, мои пациентки перестанут относится ко мне с прежним доверием и уважением, увидев в компании молодого парня.

Мне страшно, что если увижу его еще раз, я действительно влюблюсь в него, а он наигравшись, поставит галочку напротив своей давней фантазии юности, и будет таков. Разве он думает о серьезных отношениях в его возрасте? Разве я готова сейчас к отношениям? Моя работа была всегда для меня на первом месте. Моя жизнь сейчас комфортна, размерена и безопасна.

Терзаюсь мыслями, что почувствую, если я пойду и увижу Пашу или пойду и не увижу его, или, что еще хуже, пойду и увижу его с кем-то другим.

Я не видела его со дня города. Не было никаких неожиданных визитов на работу или звонков. А Лара призналась мне, что дала ему мой номер. Может быть он успокоился, и теперь ему нет до меня никакого дела?

Не могу сосчитать, сколько раз я думала о нашем поцелуе. Прокручивая его в голове, даже убирая фейерверк, я не могу отрицать, что это было эпично, даже волшебно, и это пугает меня. На самом деле, то, как он защищал меня, прижимая к своей груди, чтобы другие не толкали меня, было так хорошо, и это сбивало с толку. Я никогда раньше не чувствовала потребности в защите, но в том, как он держал меня, было что-то такое, что пробрало меня до глубины души.

— Прими душ, — властно требует Лара. — Убедись, что ты все хорошо побрила.

Нахмурившись, я наклоняюсь, чтобы провести рукой по ноге. — Я вчера брилась.

— Я не это имела в виду, — приподняв брови, моя подруга откровенно пялится на промежность моих домашних штанов. — Только не очень долго. Мне тоже нужно в душ.

Я провожу в ванной сорок минут, на десять минут больше, чем следовало бы, но раздражать Лару — это весело и это мой ответ на то, как она командует мной.

Когда я выхожу из ванной, завернутая в полотенце, она занята тем, что раскладывает косметику на столике. Я начинаю натягивать трусики и лифчик.

— Нет, — шипит она, оглядываясь на меня через плечо. — Это даже не совпадает по цвету!

— Какое это имеет значение? — я стягиваю полотенце с волос. — Никто не увидит меня без одежды!

— Никогда не знаешь, чем закончится вечер. Надо быть готовой всегда! — настаивает Лара, пересекая комнату и доставая из верхнего ящика комода подходящие по цвету бюстгальтер и трусики. — Ты наденешь это.

— Тебе не кажется, что черное кружево — это чересчур для бара?

— Так никто же не увидит? — она дразнит меня, подмигивая в зеркало, когда я поворачиваюсь налево и направо, чтобы получше рассмотреть себя.

— Ты выглядишь потрясающе, так что прекрати хмуриться, — с этими словами она исчезает в ванной. Управившись в рекордно короткие сроки, Лара выходит и продолжает командовать. — Ты приготовила одежду?

Я указываю через плечо на кровать, где лежит моя одежда на вечер.

— Во-первых, — Лара морщась приподнимает брюки капри двумя пальцами, словно по ним ползают змеи, — ты не наденешь это. Во-вторых, я ни в коем случае не выпущу тебя из этой квартиры в футболке.

— Но, я…

— Нет, Настя. Ты нарочно стараешься, чтобы мужчины тебя не заметили? Я найду тебе что-нибудь стоящее на сегодняшний вечер.

Следующие пять минут она проводит в моем шкафу, разбрасывая вещи. Чем глубже она погружается, тем более расстроенными становятся ее невнятные бормотания.

— У тебя нет ничего подходящего, — ворчит она и выходит из моей комнаты.

— Вот, — она возвращается и протягивает мне белый топ и такого же цвета юбку, которая, я знаю, будет открывать многое, если мне придется нагибаться по какой-либо причине этим вечером.

— Лара, нет! Белый цвет слишком требователен.

— У тебя хорошая фигура, для того, чтобы носить белое. И я бы сказала, в этом есть что-то девственное, — говорит она, когда я, сдавшись, надеваю юбку. — Белый цвет сделает тебя уязвимее и нежнее. Это то, что мужчинам нравится.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Натянув топ через голову, я щелкаю открытой бретелькой бюстгальтера на плече.