В течение более десяти лет Григорий Распутин был для Царской семьи одним из самых близких людей. Значительное влияние Г.Е. Распутина на царскую чету тревожило представителей Императорской фамилии, т.к. видели в этом смертельную опасность для монархии. Вчерашний крестьянин из таежной Сибири, совершивший паломничество в Иерусалим и по многим святым местам России, в действительности, как им казалось, был вершителем многих судеб. Обладая сильной волей и определенным даром внушения, Распутину удалось добиться огромного влияния на императрицу Александру Федоровну, уверовавшую в «святую силу» этого человека, способного, по ее убеждению, спасти от болезни единственного и любимого сына цесаревича Алексея. Имеются многие достоверные свидетельства, что ему удавалось благотворно воздействовать на тяжелую болезнь и облегчить физические страдания наследника престола. Умение врачевать Распутин проявлял в своей жизни много раз.

Приведем еще один пример подобного рода, который часто освещается в исторической литературе о Царской семье и Григории Распутине. Одновременно обратимся и к документальным свидетельствам. В 1915 г. у цесаревича Алексея произошло сильное кровоизлияние носом, которого все боялись, т.к. при гемофилии оно могло кончиться смертельным исходом. Император Николай II с тревогой записал в дневнике:

«3-го декабря. Четверг.

У Алексея простуда началась вчера, а сегодня утром после нескольких чиханий пошла понемногу кровь носом. Пошел в 10 ч. к докладу. В 12 1/2 мы покинули Могилев, чтобы посетить гвардию. Но так как кровь, хотя и с перерывами, не унималась, то по совету С.П. Федорова решил со ст. Бахмач повернуть обратно на Ставку»[58].

Поздно вечером 3 декабря Государь телеграфировал супруге:

«Вследствие простуды у Алексея целый день с перерывами было кровотечение из носа. Решил, по совету Федорова, вернуться в Ставку. Буду очень рад, если ты приедешь провести 6 декабря вместе. Крепко обнимаю. Николай»[59].

Государыня Александра Федоровна сразу же в ответ телеграфировала из Царского Села супругу в Ставку в Могилев:

«Очень огорчена, что все прекрасные планы испорчены. Это такое разочарование для всех вас. Разве ему не сделали сейчас же прижигание в носу, как советовал Поляков в таких случаях? Не беспокойся, Друг говорит, что все это от усталости и теперь пройдет. Волнуюсь, что не с вами. Беру с собой Ольгу, протелеграфирую, как только будет известно, когда выезжаем, – по всей вероятности, не раньше чем завтра. Привезу Вл. Ник. Тогда ты не будешь связан в своих передвижениях. Обнимаю и целую. Знаю, что нет опасности, а все же беспокоюсь. Аликс»[60].

Из Ставки Государь посылает супруге 4 декабря еще одну телеграмму:

«Прибыли благополучно, остаемся в поезде. Так как темп. у него поднялась до 39, то решил немедленно вернуться домой. Выезжаю сегодня в 3, надеюсь приехать завтра в 11 утра. Он спал довольно хорошо, весел, кровотечение значительно меньше, кашляет редко. Сердечно благодарю за письмо. Оба целуем. Ники»[61].

В тот же день, 4 декабря от Государыни пришла ответная телеграмма:

«Нежно благодарю. Очень беспокоюсь о моем дорогом. Счастлива, что приедете вместе. Поляков говорит, что нужно немедленно опять прижечь в носу тем лекарством. У Деревенко должна быть бутылочка. Надеюсь, что горло не хуже. Благослови Господь ваш путь. Крепко целую обоих. Аликс»[62].

Государь, чтобы успокоить супругу, уже из поезда в Витебске вечером 4 декабря посылает очередную телеграмму:

«Провел вторую половину дня хорошо. В 8 часов темп. 38,1. В отличном расположении духа и несколько изумлен, зачем мы едем домой. Пожалуйста, завтра на станции никого. Оба крепко целуем. Ники»[63].

Император Николай II продолжал отмечать в дневнике самочувствие сына:

«4-го декабря. Пятница.

Алексей ночь спал с перерывами. Утром темп. дошла до 39, но после полдня она спустилась до 37,5. Кровь все еще сочилась из левой ноздри, хотя в меньшем количестве. В общем он меньше кашлял и был веселее. Прибыли в Могилев в 12 1/4 ровно через сутки. Пригласил свой штаб к завтраку. Походил по платформе. Принял доклад Алексеева. В 4 часа тронулись на север.

Погода сырая и темная. В Витебске видел эшелон моего Кирасирского полка. Сидел много с Алексеем; также много читал – встречных фельдъегерей.

5-го декабря. Суббота.

Наконец в 11 час. приехали в Царское Село. Аликс с дочерьми встретила нас. Привезли Алексея в моторе домой и сейчас же наверх в его комнату – угловую. Там собрался сонм докторов; Поляков прижег ему в левой ноздре и оставили в покое и без тампона в носу. Лихорадки не было, состояние духа отличное. Погулял до завтрака один, а днем с Мари и Анастасией. Была оттепель, снега масса. В 6 1/2 поехали ко всенощной. Обедали одни; наверху у Алексея получил подарки. Вечером много читал.

6-го декабря. Воскресенье.

Странно и приятно было провести день своих именин дома! Были у обедни.

К завтраку приехало все семейство; сидели в малой библиотеке за тремя столами. Потом пошли к Алексею и посидели у него. Он себя чувствует совсем хорошо; темп. 37,3, небольшой кашель и кровь прекратилась после вторичного прижигания.

Погулял с Татьяной, Мари и Анаст[асией]. Погода была приятная, тихо падал снег. Отписывался от телеграмм. К чаю приехала Мама. После обеда приехал Григорий (Распутин. – В.Х.); посидели вместе у кровати Алексея.

7-го декабря. Понедельник.

Опять значительный мороз –12°. Утром принял Граббе (Мишу), команд. 4-ю Донскою каз. дивизиею, затем доклад Григоровича, а в 12 1/2 вместе с Аликс – нового митрополита Петроград[ского] и Ладож[ского] Питирима. После завтрака посидел у Алексея и затем погулял с Татьяной и Мари. В 6 час. у меня был Горемыкин. Занимался. Вечером читал вслух.

8-го декабря. Вторник.

Стоял морозный солнечный день. Утром недолго погулял. Принял Поливанова и затем генерала По, который привез мне их новый орден – la croix de guerre (Военный крест. – фр.). После него принял трех офицеров и переводчика, приехавших с ним. Завтракал добрый Thormeyer. Он посидел потом у Алексея. Гулял с Т[атьяной] и М[арией]. В 4 ч. принял старш. Хвостова, а в 6 час. Сазонова. Вечером занимался»[64].