И это говорит О'Нил? — воскликнула она. — Все знают, как О'Нилы обращаются с женщинами.

Он посмотрел ей в глаза взглядом острым, как бритва. Она еще больше вжалась в стену. Ей надо следить за тем, что она говорит! Ни в коем случае нельзя его злить.

Он ничего не сказал и, сделав глубокий вдох, отвернулся, все еще упирая кулаки в бедра. В конце концов он снова повернулся к ней и сказал негромко, явно сдерживая себя:

Я не хочу с вами ссориться. Не для того я вас захватил, чтобы ссориться с вами.

Она сглотнула, отлично понимая, для чего он ее захватил.

Катарина, давайте кончим враждовать. Во вражде нет никакого смысла. Вам абсолютно необходим защитник, а я более чем охотно готов выступить в этой роли. Теперь-то вы уже должны понять, что у вас нет другого выбора. А стоит вам хоть не много пожить со мной, вы увидите, что это нисколько не неприятно.

Катарина пыталась выкинуть из головы представлявшиеся ей уже непрерывным потоком картины — он и она, разгоряченные, сплетенные вместе. И чувства, о которых ей не хотелось вспоминать, ощущения, доселе не испытанные, — хотела бы она навеки позабыть все это.

Я хочу поехать домой.

Его серые глаза смягчились, и он не сразу ответил:

У вас нет дома.

Она проглотила застрявший в горле комок, вспоминая замок Эскетон, вспоминая Кастлмейн и Шанид.

Я хочу поехать к отцу. — Ее голос дрожал, и она подумала, что похожа на ничего не понимающего испуганного ребенка.

Пират уставился на нее глазами, полными непонятных ей эмоций.

Значит, вы хотите вернуться к Фитцджеральду, хотите жить с ним и с его ни на что не годной женой в изгнании, в бедности, в позоре?

Я хочу выйти замуж. Выйти замуж за ирландца и вернуться в Ирландию. Я хочу иметь детей и свой собственный дом. Мой отец найдет мне подходящего мужа, я в этом уверена.

Думаете, найдет? — мягко спросил Лэм.

— Да!

И за кого же вы теперь можете выйти замуж, леди Фитцджеральд? Вы собираетесь стать женой клерка или фермера?

Этого она даже представить себе не могла — выйти замуж за клерка или фермера. Сама эта мысль так потрясла ее, что почти целую минуту она не могла вымолвить ни слова, желая только, чтобы он перестал смотреть на нее так, как будто сочувствует ее бедственному положению.

Мой отец устроит брак, соответствующий моему положению.

У вас теперь нет никакого положения. Она обхватила себя руками.

— Перестаньте! Я требую отпустить меня, чтобы я могла поехать к нему!

— Но ведь вы — моя добыча, — без улыбки возразил он. — Я завоевал вас на море. Теперь вы принадлежите мне. И я не могу просто взять и отпустить вас.

Почему? — в отчаянии спросила она. Вместо ответа он уставился на нее непроницаемым взглядом.

Катарина заколотила кулаками по покрывалу.

Будьте вы прокляты!

На его лице мелькнула улыбка.

Монастырская воспитанница, и ругается? Бросьте, Катарина, леди это не подходит.

Она обожгла его взглядом.

— Отправляйтесь к своей овдовевшей графине!

— Думаете разочаровать меня, выказывая свой дурной характер? Ничего у вас не выйдет. — Он продолжал улыбаться.

Катарина с ужасом уставилась на него.

Значит, вы собираетесь удерживать меня против моего желания?

Он не отвел глаз.

Я намерен изменить ваше желание, Катарина.

Вы дикарь! Пират! Кровожадный варвар О'Нил! — закричала она. — Вам никогда не изменить моего мнения о вас! Возможно, со временем вы могли бы завладеть моим телом… — Она не могла говорить — по ее щекам катились слезы.

Стиснув зубы, он мрачно смотрел на нее испепеляющим взглядом.

— Может быть, я и дикарь, и пират, и я уж точно О'Нил, но теперь вы моя, и с этим вы ничего не поделаете.

— Нет! Никогда этому не поверю!

Теперь он подошел к ней и остановился у кровати.

— Я — ваша судьба, Катарина. Как мне убедить вас в этом?

— Я должна собственными глазами увидеть, что Десмонда больше нет. Должна услышать собственными ушами, что выкуп невозможен.

Лэм оглядел ее долгим задумчивым взглядом.

Так тому и быть, Катарина, — сказал он.

Шлюпка тяжело переваливалась на волнах. Катарина сидела, завернувшись в подбитую мехом накидку. В эти предутренние часы море окутал густой туман, и холод пронизывал до костей. Ее и пирата сопровождали три матроса, двое из которых ворочали огромными веслами. Рядом с ней сидел Макгрегор возможно для того, чтобы не позволить ей совершить что-нибудь глупое или бессмысленное. Но Катарина вовсе не собиралась броситься в пучину, тем более теперь, когда ей наконец-то повезло. И бежать она тоже не собиралась. Теперь она намеревалась ждать, пока ее отец устроит ей освобождение.

Лэм О'Нил стоял на носу шлюпки, как будто не замечая ни холода, ни темноты, ни болтанки. Казалось, он составляет одно целое с лодкой, одно целое с морем. Катарина не могла оторвать взгляда от его широкой, укрытой плащом спины, невольно задумываясь над тем, что же все-таки он за человек. В итоге она решила, что это не имеет значения. Скоро она от него избавится, и все, что останется от него, — это несколько неприятных воспоминаний.

Около устья Темзы, где сталкивались течения, волнение стало просто пугающим. Катарина прикусила губу, чтобы не вскрикнуть, когда маленькая лодка взбиралась на гребень волны и взлетала в воздух, после чего круто ныряла в провал между волнами. Когда лодка опять вставала на дыбы, она цеплялась за сиденье. Ее поразило, что О'Нил оставался на носу; он стоял там, совершенно безразличный к опасности. Один раз он повернулся и взглянул на нее. В туманной темноте ночи Катарина заметила, что он улыбается, как будто поездка доставляла ему удовольствие. Его зубы сверкнули белизной даже во тьме.

Катарина склонила голову и принялась молиться. Он просто безумец, они все безумны, и, наверное, вскоре все они погибнут. Но немного спустя она осознала, что лодку уже не с такой яростью то вздымает на гребень, то швыряет вниз. Пожалуй, у качки даже появился какой-то ритм. Катарина подняла голову и открыла глаза. Они уже зашли в реку, и волны стали более длинными и плавными.

Вскоре дно лодки заскрипело по прибрежному песку. Матросы выскочили в воду и вытащили ее на берег. О'Нил тоже выскочил и стоял, дожидаясь, пока лодка приблизится. Катарина осторожно встала. Он протянул к ней руки, поднял ее и опустил на глинистый берег.

Она вырвалась из его рук и осмотрелась, пытаясь понять, где же они находятся. Конечно, вдали от Лондона, расположенного в нескольких милях от устья реки. Она поразилась отваге пирата. Если бы его поймали в Англии, то вменили бы ему в вину множество преступлений и приговорили к смерти. В лучшем случае его просто обезглавили бы; в худшем — четвертовали или повесили. Да, с его стороны это была отчаянная смелость — появиться в Англии; смелость и безрассудство.