«Намой взгляд, мы еще недостаточно воспитываем уважение к героическому прошлому, зачастую не думая о сохранении памятников. В Москве была снята и не восстановлена Триумфальная арка 1812 года, был разрушен храм Христа Спасителя, построенный на деньги, собранные по всей стране в честь победы над Наполеоном. Неужели название этого памятника затмило его патриотическую сущность?

Я бы мог продолжать перечень жертв варварского отношения к памятникам прошлого. Примеров таких, к сожалению, много.

Вы скажете, что, мол, Гагарин раскритиковал всех, а есть ли у космонавтов свои традиции? Да, есть. Стало неписаным правилом, что перед полетом космонавт приходит на Красную площадь к Мавзолею Ильича и дает клятву выполнить порученное задание, чего бы это ни стоило. За несколько дней до полета у нас проходят традиционные собрания, на которых специалисты, космонавты и их дублеры докладывают о своей готовности к полету.

Традиционным стало посещение родины Циолковского по возвращении из космоса. Это является своеобразным отчетом перед великими основоположниками космонавтики».

Как видите, из фрагмента совершенно не следует, что Юрий Гагарин собирался восстановить храм Христа Спасителя и еще каким-то образом способствовать возрождению православия. Скорее, наоборот – он говорит о новейших традициях, освященных Октябрьской революцией и гением Циолковского. Что касается оговорки о «варварском отношении к памятникам прошлого», то после XXII съезда стало модно покритиковать сталинскую эпоху: напомню, что храм был взорван в декабре 1931 года – расчищали место под помпезный Дворец Советов, который так и не был построен.

Итак, что мы имеем в итоге? История приобщения Гагарина разваливается при первой же проверке. У нас нет ничего, кроме слов Валентина Васильевича Петрова, который не может выступать свидетелем, поскольку выглядит заинтересованным лицом, использующим актуальную тему для саморекламы.

Выступление Юрия Гагарина на пленуме подтверждает совершенно другое – последовательную приверженность первого космонавта советской патриотической идеологии, рожденной в конце 1930-х годов и закрепившейся в ходе страшнейшей войны. Личные убеждения Гагарина формировались под ее влиянием, и во многом именно она помогла ему найти свое место в мире. И в вечности.

В октябре 1963 года Юрий Алексеевич Гагарин и Валентина Владимировна Терешкова в сопровождении генерал-лейтенанта Николая Петровича Каманина побывали в Мексике и на обратном пути задержались в Нью-Йорке, где приняли участие в пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН. Примечательно, что если о других поездках советская пресса трубила непрерывно, то об этом двухдневном визите предпочла сообщить предельно скупо, а в поздних советских биографиях он вообще не упоминается.

16 октября космонавты выступили на специально организованной пресс-конференции, где им пришлось выдержать очередное серьезное испытание: беспринципные американские «акулы пера» задались целью выведать у них хоть какую-то конкретную информацию о перспективных планах Советского Союза, касающихся развития космонавтики и будущих полетов на Луну. Их острый интерес можно понять, ведь США вкладывали колоссальные средства в свою программу «Saturn-Apollo», и американцев всерьез беспокоило, что миллиарды долларов могут быть потрачены впустую, если Советский Союз вновь опередит их.

По своей привычке Юрий Гагарин отвечал на вопросы уклончиво. Я приведу здесь несколько его ответов.

«Вопрос: Подполковник Гагарин, почему СССР не желает сотрудничать с США в осуществлении совместного проекта по лунной программе?

Ответ: А какие у вас есть данные по этому вопросу?

Вопрос: Вы сказали в Мехико, сэр, вас цитировали, что СССР не готов сотрудничать с США по осуществлению этого проекта.

Ответ: Такого моего заявления не было.

Вопрос: Значит, СССР готов сотрудничать с Соединенными Штатами в осуществлении высадки на Луну?

Ответ: Этот вопрос был выдвинут президентом Соединенных Штатов Америки. Но он выдвинут так, в общих вопросах. И нужно, конечно, тут уточнение по этим вопросам. Но вот я так тоже слышал, так примерно так же, как вы, в Мексике, что конгресс США запретил эти совместные исследования.

Вопрос: Правда ли, что были сообщения о том, что подполковник Гагарин будет командиром корабля, который отправится на Луну? Это так?

Ответ: Вообще-то, по секрету могу сказать, что я очень хочу полететь на Луну. Также как наши все советские космонавты. Валентина Владимировна [Терешкова] тоже мне составляет конкуренцию, она тоже хочет полететь на Луну. Каждому хочется лететь, и кто из нас полетит, пока еще неизвестно, но по крайней мере у всех у нас есть такое стремление. И нам очень хочется, чтоб наша мечта сбылась.

Вопрос: Если СССР первым отправит космический корабль на Луну, то выдвинет ли он юридические претензии на Луну?

Ответ: Ну, тут вопросы юридические. Мы космонавты, а не юристы. Наше дело летать, а законы устанавливать, права устанавливать – это дело юристов.

Вопрос: Поскольку подполковник Гагарин отрицает большую часть заявлений, которые ему приписывали в последнее время, можете ли вы прокомментировать и такое заявление, приписанное вам, – что Советский Союз сможет отправиться на Луну в будущем году?

Ответ: В будущем году – такого заявления я не делал, по крайней мере. То, что в предстоящем десятилетии будут такие полеты, это я говорил.

Вопрос: После возвращения английского астронома Ловелла из СССР он сделал заявление, что, по сути, США ведут гонку за Луну с самими собой и что СССР, по существу, вышел из этой гонки. Правда это?

Ответ: Видите ли, я бы не хотел переубеждать господина Ловелла в этом вопросе. Но всё-таки Луна в какой-то степени представляет интерес для человечества.

Вопрос: Это всё-таки не совсем ответ на вопрос. Я спросил – правда ли, что Советский Союз отказывается?

Ответ: Знаете, всеми этими проектами занимается Академия наук. Я не являюсь академиком, не вхожу ни в какой совет – так что лучше всё-таки у них спросить».

Юрий Алексеевич в очередной раз продемонстрировал умение говорить на публике обтекаемо настолько, что никто не мог интерпретировать его слова по-своему. Но по большому счету ему было нечего ответить американцам. Ведь проблема здесь не в вывихнутой логике пропаганды, а прежде всего в том, что у Советского Союза и впрямь долгое время не было внятной программы освоения Луны.

Сделаем очередной небольшой экскурс в историю, чтобы разобраться, в чем были трудности. Для достижения человеком Луны необходимы минимум две вещи: космический корабль, способный развивать вторую космическую скорость, и мощная ракета-носитель, которая могла бы вывести такой корабль на «опорную» орбиту. Грузоподъемность ракеты определяет конфигурацию корабля и схему полета. На основе межконтинентальной ракеты «Р-7» можно было создать форсированный вариант носителя, который вытаскивал бы на орбиту корабль массой до 6,5 тонны. Такого корабля было явно недостаточно для нормальной экспедиции на Луну. Поэтому в конце 1950-х годов встал вопрос о создании сверхтяжелой ракеты «Н-1» («Носитель-1» или «Наука-1»), которая могла бы выводить в космос до 100 тонн полезного груза. Существование подобного носителя сделало бы возможными полеты на Луну, а в перспективе – на Марс.