У Гримма скрутило вдруг живот, а в сухой глотке застрял острый комок.

Ему предстояло доподлинно установить, потребует ли от него долг хладнокровно убить Каллиопу вместе с прочим экипажем «Туманной акулы».

Он отщелкнул вниз телескопические линзы на своих гогглах и обратил все свое внимание на вражеское судно.

— Стрельба поочередно! — распорядился Гримм. — Огонь!

— Второе орудие! — заорал внизу Криди. — Пли!

Передняя пушка по правому борту взвыла, и выпущенный ею разряд разбился о перегруженный защитный покров «Туманной акулы».

— Четвертое орудие! — крикнул Криди. — Пли!

Очередная пушка по правому борту выплеснула свою ярость на вражеский покров, с жадностью стремясь прорваться сквозь него к уязвимому, не закрытому боевой броней воздушному судну.

— Шестое орудие! Пли!

Яркое свечение покрова «Туманной акулы» на глазах тускнело, отражая потерю плотности.

— Восьмое орудие! Пли!

Этот разряд, отклонившись, проскользнул внутрь — и опалил оснастку на вершине одной из мачт неприятельского судна. Тогда-то Гримм и увидел наконец то, на что втайне рассчитывал: высокая стройная фигура (Каллиопа собственной персоной, не иначе) подбежала к последней надфюзеляжной мачте и ударила абордажным топором по одному из бегущих вверх канатов. Далосианский флаг «Туманной акулы» — белая звезда на поделенном пополам красно-синем поле — слетел на палубу в универсальном, известном каждому аэронавту знаке капитуляции.

— Прекратить огонь! — рявкнул Гримм. — Прекратить огонь!

— Прекратить огонь! — эхом отозвался Криди, останавливая своих людей.

Раскатистый, громовой рев выстрела из восьмого орудия понемногу стих, растворяясь в безбрежной синеве. «Туманная акула» тихо и кротко лежала под ними, пока Кеттл выполнял сближение, плавно подводя «Хищницу» к противнику и не выпуская его при этом из зоны прицела пушек правого борта. Гримм предоставил маневры Криди и Кеттлу, наблюдая за вражескими канонирами. Как и ожидалось, они уже откатывали орудия, чтобы закрепить в позиции, которая не позволяет вести стрельбу.

По всей видимости, фальшивкой капитуляция не была, — хотя, с другой стороны, речь шла о Каллиопе. Гримм собирался действовать осторожно, ни на миг не теряя бдительности. Его губы сами растянулись в свирепой, угрожающей улыбке.

— Мистер Криди! — окликнул он своего помощника. — Приготовьте ялик к спуску, будьте так добры. Сигнальте капитану Рэнсом мой привет: «Идем на абордаж. Требуем безоговорочной сдачи».

Ликование, охватившее подчиненных ему аэронавтов, заставило планки под ногами Гримма вибрировать, и ему даже могло показаться, что сама «Хищница» тоже влила голос в радостный крик триумфа своей команды.

* * *

Не прошло и четверти часа, как ялик с Каллиопой направился к «Хищнице»; деловито пыхтя, паровой двигатель вывел маленькое суденышко в полет, отчалив от борта «Туманной акулы». Сопровождали ее двое матросов, которые управляли яликом, а также обе захваченных тележки с добром мастера Феруса и украденный из Великой Библиотеки небольшой томик, в точности похожий на тот, что хранился сейчас в кармане куртки Гримма.

Если Каллиопа только что потерпела сокрушительное поражение от меньшего по размеру и легче вооруженного судна, это никак не сказалось на ее заносчивости или в любом случае на самоуверенном выражении лица. Если Каллиопу и напугал вид дюжины нацеленных в нее и готовых к выстрелу боевых перчаток, догадаться об этом было бы невозможно.

С обычной для нее насмешливой ухмылочкой Каллиопа подступила к носу ялика, швартовавшегося к борту «Хищницы».

— Разрешишь подняться на борт, Фрэнсис?

Гримм напомнил себе, что эта женщина зовет его этим именем, отлично зная, как оно его раздражает, и запретил себе поддаваться манипуляции.

— Подтверждаю, — спокойно ответил он.

Каллиопа спрыгнула на палубу и, направляясь к мостику и взбираясь по ступеням, с любопытством крутила головой, рассматривая корабль.

— Так, так, так… — сказала она. — Признаться, ты меня немного удивил. Чем, во имя всего святого, ты кормил свою «Хищницу»?

— Врагами.

Каллиопа громко рассмеялась, запрокинув голову.

— Книгу, пожалуйста, — попросил Гримм.

Она любезно бросила ему томик, который он поймал на лету.

— Ты даже не представляешь, какими жуткими глазами на меня смотрели, когда я явилась забрать ее.

— Когда ты спустила флаг, аврорианцы не очень возражали?

— Ничего такого, с чем я бы не справилась, — легко, даже весело ответила Каллиопа. — Должна признать, Фрэнсис, в своем деле ты настоящий мастер. Маневрировал и сражался ты превосходно… впрочем, в честном бою тебе ни за что меня не обставить.

— Я их избегаю, — ответил Гримм. — Как и ты сама.

Каллиопа улыбнулась, блеснув белоснежными зубами:

— Это правда.

Гримм кивнул Криди, и тот отрядил нескольких матросов забрать тележки из ялика, прибывшего с «Туманной акулы». Те без промедления покатили поклажу в сторону каюты эфирреалиста.

Каллиопа проводила их взглядом.

— Полагаю, на этом предварительные любезности заканчиваются, — заметила она. — Как ты собираешься поступить с моим экипажем?

— Я намерен доставить их, вместе с тобой, в Копье Альбион для ареста и последующего суда, — сказал Гримм. — Аврорианцы подлежат захвату в плен как вражеские диверсанты, и обращаться с ними будут соответственно.

Каллиопа покачала головой.

— Хочешь, чтобы команду «Туманной акулы» арестовали как гражданских, но судили за военные преступления? Мои люди никогда на это не согласятся. Они отлично понимают, что ни один судья в Альбионе не вынесет им справедливый приговор. Их попросту объявят пиратами и повесят.

— Возможно, — согласился Гримм. — С другой стороны, в случае отказа сдаться я буду вправе взорвать твой корабль здесь и сейчас, по законам военного времени. Как думаешь, какой из двух вариантов предпочтет твой экипаж?

Лицо Каллиопы потемнело, и она поиграла желваками, прежде чем ответить:

— Мой экипаж состоит из бойцов, и они сражаются как бойцы. Их будут судить и вынесут им приговор как солдатам неприятеля во время войны.

— А иначе что? — беззлобно спросил Гримм.

Каллиопа уставилась на него, шевеля губами, но не произнося ни слова; гнев в ее горящих глазах разве только не обжигал. Прикрыв их, она выдохнула себе под нос какое-то страшное проклятие.

— А иначе… — повторил Гримм, тем же мягким тоном.

— Я тебя поняла, — с горечью уронила она. — Твоя позиция мне предельно ясна, сукин ты сын. Требовать чего-то бесполезно.

— Да, капитан Рэнсом, сейчас вы не в том положении, — подтвердил Гримм.