Горыныч поморщился – отвечать ему не хотелось.

– Не знаю пока.

– Что ж, – воевода вздохнул, провел ладонями по лицу. Сейчас он выглядел куда старше, чем тогда, когда мы с Алиной впервые встретили его в здании раславской городской управы, а в пышных усах и бороде прибавилось седины. Или это дорожная пыль, которую воевода не торопится смыть? – На запад и на юг отсюда – сплошная сушь. Селения пустые, крестьяне ушли. Одни разбойники остались… И нечисть всякая, какой доселе не видели… Одержимых все больше. Тех, кто заключил договор с тварями Пустоши. Наши их отстреливают, если встретят, но – ясное дело – за всеми не уследишь. Из Дикого Поля последние люди ушли – вода в колодцах и ручьях испортилась. Эти ручьи скоро отравят притоки Склары, а на ее берегах и деревни, и города…

Взгляд воеводы скользнул по нам с Алиной и остановился на Арисе.

– Я дам вам лошадей, поедете в Хмельки. Там колдунов не меньше, чем здесь. Списки должны быть в порядке. У Фомы спросите – его отец когда-то владел хутором… Ищите, думайте. Делайте все, что нужно. Вахтыр с вами поедет, возьмет кого понадежней, – воевода оглянулся на соратника, тот кивнул, и добродушное лицо Вахтыра при этом было таким серьезным, что мне стало не по себе.

Пустошь! – обрадовались тени. – Пустошь, Пустошь, Пустошь…

Их голоса слились в сплошной гул. Взять за руку Ариса я постеснялась, вместо этого сжала Алинкину ладонь. Опустила голову, опасаясь, что на моем лице сейчас можно прочесть слишком многое.

«Наши их отстреливают, если встретят»…

– На восточном берегу Вороши пока нет такой засухи, как здесь, – продолжил воевода. – Люди там поспокойней, да и Вереш всегда жил своим умом… Всех этих людей я отведу к Верешу, разобьем лагерь возле города… Князь собрал около пяти тысяч человек, вместе с иштранскими наемниками. Если княжеское войско перейдет реку, мне понадобится помощь всех боеспособных колдунов, чтобы задержать их ненадолго. Тогда, Леон, ты отведешь женщин и детей в Заповедный лес. Нужно будет договориться с тамошними жителями, чтобы дали людям укрытие. Я думаю, ты сможешь.

Вздрогнула Алина. Посмотрела испуганно на воеводу, потом – на Ариса. На левом запястье Горыныча из-под закатанного рукава хорошо виден был черный рисунок с незажившими следами порезов. Я знала, о чем подумала в этот миг подруга, но она промолчала.

Аномалия пока держалась, по шоссе то и дело проезжали машины. Изредка раздавались резкие гудки клаксонов, заставляя соратников воеводы настороженно оборачиваться, выглядывая возможную опасность. Колдуны выходили в поле, звонили по телефону, потом один за другим стали жаловаться, что нет связи. Видимо, служба безопасности или какое другое ведомство пыталось предотвратить панику. Следовало ждать…

– Да, Арис, – вспомнил вдруг воевода, – мне сказали, что колдунам, которых ты встретил, черные ящерицы помогли прогнать иштранцев.

Горыныч пожал плечами:

– Сперва эти ящерицы нас вывели на колдунов, а потом – да, помогли.

– А я думал, это твои змеи иштру распугали, – усмехнулся Леон.

– Нет. Змей тут маловато.

Молчали. Вахтыр, стоя неподалеку, хмурил густые брови, исподлобья глядя на проходящих мимо колдунов. Соратники воеводы, приехавшие вместе с ним, закончили завтракать и устраивались в сторонке, на редкой, измятой траве – отдохнуть после нелегкого путешествия. Один из них подошел к Вахтыру.

– Нам бы лекаря, – сказал он.

Алина тотчас поднялась:

– Идемте.

А я, не желая оставаться в компании мужчин, которым наверняка есть о чем поговорить без нас, пошла вместе с ней.

И верно, стоило нам отойти – разговор возобновился. Подруга осматривала раны молодого раславца, а я, не обращая внимания на слабые протесты совести, старательно прислушивалась к негромким голосам.

– Среди тех колдунов, которых вы в наш лагерь привезли, есть одержимые, – говорил Вахтыр. – Неспроста вы на ящериц дважды за утро наткнулись.

– Да, похоже на то, – согласился Леон. – Надо поспрашивать…

– Да кто же признается?.. Ты, Горыныч, скажи, ничего не замечал за этими колдунами?..

Ответа я не услышала.

– Ну, про тебя я не говорю, – снова послышался голос Вахтыра. – А Женька твоя? Она что?

– За Женю я ручаюсь. Это не она.

Неужели? Он так уверен, даже не подозревает…

Я подошла к Алине и, делая вид, что наблюдаю за ней, смотрела на сидящих у костра мужчин. Видела, как Вахтыр подошел к Арису, положил ладонь ему на плечо.

– Ты погоди, подумай хорошенько. Я понимаю, что чувства и прочее…

– Не в этом дело, – спокойно ответил Горыныч. – Она все время рядом была. Если что – я бы знал.

– Не она – значит, не она, – воевода поднялся. – Будем приглядывать за остальными. Не хотелось бы привести одержимого к Верешу. Там ведь и до Пустоши – рукой подать. Фома из местных отряд собрал, у границы караулят, но рано или поздно…

Я уже не слушала.

Пустошь, – смеялись тени.

– Пустошь? – я повернулась к Алине. – Какая Пустошь возле Вереша?

– Как это? – удивилась подруга. Отняла ладони от груди лежащего на траве воина, подняла голову. – Солончак, Жень. Еще один мертвый город и еще одна Пустошь.

– Но…

Я растерянно опустилась на землю. И правда, как это я раньше не подумала? Даже в мыслях не было… Решила вот почему-то, что Пустошь – это где Иванцово, за Диким Полем. А Солончак – это Солончак. Да, мертвый город. Но – Пустошь? Здесь, вблизи Заповедного леса?

Пустошь!..

Схватилась за голову.

В звучащих отовсюду голосах слышалась откровенная издевка.

Вот почему я не догадалась – задурили, заморочили голову. Ясное дело, пока я думала, что иду совершенно в другую сторону – не сопротивлялась.

«Вот как? – приложила ладони к земле, чувствуя, как чужая, спрятанная сила иглами покалывает кожу. – Вот вы как, значит? И что? Что, если я теперь туда просто не пойду? Что тогда?»

Пойдешь.

* * *

Тучи расползлись, и с ясного неба светило солнце – ласковое как для середины лета. Искрилась хрусталем Вороша, плавными изгибами убегая вдаль. Дорога держалась берега, покрытого изумрудно-зеленой травой, в которой встречались обширные проплешины сухостоя. Но у самой воды буйствовали яркие, живые краски: словно мазки гуаши – сочные листья кустарника, и пестрыми брызгами – летние полевые цветы. Лес, не подступавший к реке вплотную, зелено-бурый, казался унылым и необитаемым – только ветер шуршал в ветвях, обрывая сухую листву…

В лагере на берегу Вороши нас больше ничто не задерживало. Воевода, как и обещал, дал лошадей, а Вахтыр, которому предстояло ехать с нами, взял с собой уже знакомого мне Костю-цыгана и двух молодых воинов-раславцев.