Далеко ходить за примерами не надо — возьмем хотя бы компанию «Лена Голдфилдс», ту самую, которая до революции прославилась знаменитым Ленским расстрелом. В 1925 году она получила в концессию огромную территорию от Якутии до Урала с горнодобывающими и металлургическими предприятиями. При этом доля СССР в добытом золоте была всего 7 %. А «партнер» не только не вкладывал деньги в производство, но еще и требовал для себя государственных субсидий и старательно уклонялся от налогов. А когда «Лену» все же выдавили из СССР, те потребовали в качестве отступного неустойку в размере без малого 13 млн. фунтов. Окончательно в англичанами развязались лишь в 1968 году.

Так что это еще очень большой вопрос: на кого на самом деле работал «демон революции» и какие цели преследовал.

…А жизнь тем временем развивалась не по Троцкому. Запад все больше отходил от революционных идей, в России «эти оппортунисты» тоже делали не то, чего он хотел. Оставался только один путь — путь борьбы с правительством СССР.

С тех пор, как планы Троцкого начали проваливаться — а он, и это смешно отрицать, был очень умен и прекрасно понимал, что ему мешает, — так вот, с тех пор самым ненавистным человеком для этого «интернационал-большевика» стал лидер «национал-большевиков» — Сталин. Начиная с 1926–1927 годов оппозиция ведет себя как «девочка наоборот» занимая ту позицию, которая противоположна сталинской. Правительство совершает поворот на 180 градусов — поворачивается и оппозиция, даже если при этом приходится занять позицию, которую только вчера критиковали. Свалить Сталина — в этом теперь смысл жизни опального «демона революции». Что потом? А какая разница?

То, что «перманентный революционер» по своей психологии даже отчасти не годился управлять государством, не один раз было проверено, когда Льву Давидовичу пытались поручить хоть какое-нибудь мирное дело. Но это едва ли кого-либо смущало. Меньше всех это смущало самого Троцкого. Чуть больше — его российских соратников, из которых одни были как государственные деятели весьма небольшого ума и считали, что главное — скинуть Сталина, а там все как-нибудь само собой устроится. А другие наверняка хотели использовать имя и вес Троцкого, употребить его как козырного короля в игре, который поможет прийти к власти, — а там посмотрим! Глядишь, и явится на короля какой-нибудь теневой козырной туз — тот же Тухачевский, например…

На самом деле это еще очень большой вопрос — хотел ли Троцкий именно власти. По крайней мере, когда у него была возможность эту власть взять — в 1923 году, — он не рискнул, отсиделся за спинами соратников (точно так же, как отправил их на смерть и отсиделся за их спинами в 1937 году). Но вот Сталина и построенное им государство он ненавидел люто.

Немецкий писатель Лион Фейхтвангер писал: «Нужно хорошо себе представить этого человека, приговоренного к бездействию, вынужденного праздно наблюдать за тем, как грандиозный эксперимент, начатый им вместе с Лениным, превращается в некоторого рода гигантский мелкобуржуазный шреберовский сад. Ведь ему, который хотел пропитать социализмом весь земной шар, «государство Сталина» казалось — так он говорил, так писал — пошлой карикатурой на то, что первоначально ему представлялось. К этому присоединялась глубокая личная неприязнь к Сталину, соглашателю, который ему, творцу плана, постоянно мешал и в конце концов изгнал его. Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрению к Сталину… Если собрать все отзывы изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится объемистый том, насыщенный ненавистью, яростью, иронией, презрением. Что же являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого? Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти…»

Сейчас появились данные, что, проживая в Мексике, он являлся информатором правительства США, сливал янки информацию о мексиканских коммунистах и сочувствующих им чиновниках, а также той части резидентуры НКВД, которая была ему известна. Англичане планировали с помощью троцкистов внутри СССР устроить путч и после прибрать к рукам советские нефтепромыслы (и многое другое, конечно).

Ничего удивительного — «демон революции» не выбирал союзников, ему годился любой. Однако в то время основной темой для обсуждения была возможность договоренности между Троцким и Гитлером — многие в это не верили. Фейхтвангер пытается ответить и на этот вопрос.

«Троцкий отважен и безрассуден; он великий игрок. Вся жизнь его — это цепь авантюр; рискованные предприятия очень часто удавались ему. Будучи всю свою жизнь оптимистом, Троцкий считал себя достаточно сильным, чтобы быть в состоянии использовать для осуществления своих планов дурное, а затем в нужный момент отбросить это дурное и обезвредить его…

…Кориолан Шекспира, придя к врагам Рима — вольскам, рассказывает о неверных друзьях, предавших его: “И пред лицом патрициев трусливых, — говорит он заклятому врагу Рима, — бессмысленными криками рабов из Рима изгнан я. Вот почему я здесь теперь — пред очагом твоим. Я здесь для мщенья. С врагом моим я за изгнанье должен расплатиться”. Так отвечает Шекспир на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами».

Однако к началу войны король был бит окончательно, и сама его смерть загадочна. Он не был ликвидирован ни в начале 30-х годов, ни даже в 1938-м, после последнего московского процесса. Павел Судоплатов вспоминает, что задание на ликвидацию «демона революции» он получил в марте 1939 года. Троцкого убрали тогда, когда все его ядовитые зубы, казалось бы, уже были вырваны, когда он мог только брызгать слюной, но уже не имел сил кусаться. Какой был смысл уничтожать поверженного противника? Значит, был.

Относительно безвредный в мирных условиях, Троцкий в условиях войны мог принести много вреда, превратившись в марионетку в руках противника. Недаром во время советско-финской войны, буквально накануне его ликвидации, правительства Финляндии и Англии, параллельно и не сговариваясь, планировали использовать его для подрыва внутреннего единства Красной Армии и советского государства. Финны хотели ввести его в состав марионеточного «правительства в изгнании», а англичане, в очередной раз готовившиеся к агрессии против СССР, хотели его забросить на советскую территорию.

Неизвестно, как использовала бы Троцкого Германия, останься он жив, но варианты просматриваются неутешительные. Самый опасный из них — сочетание Ленинграда, бывшей столицы империи, в паре сотен верст от границы, и Троцкого в обозе немецкой армии. Никто не знает, что произошло бы, если бы немцам удалось захватить Ленинград и посадить туда марионеточное правительство во главе с давно поверженным, но все еще памятным народу «творцом Красной армии».

Впрочем, даже после смерти «демона революции» троцкистская карта была разыграна ведомством Геббельса. Его пропагандисты во время захвата Франции и в начале Великой Отечественной войны создавали от имени троцкистов газеты, радиостанции, забрасывали на нашу территорию листовки. Все с той же целью — разделяй и побеждай…