Эрмин, дрожа, взяла сводную сестру за руку.

– То есть ты ее освободила? – спросила она. – Но получается, что ты ее видела, да? Я имею в виду ее лицо, внешность…

– Хотя и смутно, но видела. Она предстала передо мной в виде расплывчатого сероватого изображения, в котором трудно было что-либо рассмотреть. Очень худая низкорослая женщина. Она заслуживала того, чтобы обрести покой, улететь к свету… Боже мой, Овид, вы так сильно побледнели!

– Побледнеешь тут… Мне уже хочется восхвалять Господа. И вас, Киона, тоже – за то, что вы проявили такое мужество, находясь лицом к лицу со сверхъестественным.

Киона улыбнулась сострадательной улыбкой, глядя на исказившиеся черты лица Лафлера. А тот с обескураженным видом продолжал:

– Избита в саду до смерти! Если я расскажу об этой трагедии Эстер, ей опять захочется куда-нибудь переехать отсюда.

– Не захочется. Я сумею ее успокоить. Если вдуматься, в каждом районе земного шара – и в нашей стране, и за рубежом – существуют места, в которых кто-то умер насильственной смертью. Подумайте о бесчисленных войнах, развязываемых людьми в погоне за богатством и властью!

– Это, к сожалению, правда, – согласилась Эрмин.

– Тем не менее мало кто из усопших приходит побаловаться электрическими выключателями или побарабанить в стену, – покачал головой Овид. – Но раз уж мы затронули эту тему, то мне хотелось бы узнать ваше мнение, Киона. Раньше я полагал, что необходимо присутствие медиума для того, чтобы призраки могли как-то заявить о своем появлении или продемонстрировать нам, что они находятся, как вы сказали, между двумя мирами. Однако эта женщина терроризировала нас и без помощи медиума.

– Сожалею, Овид, но я недостаточно хорошо разбираюсь в этом вопросе для того, чтобы быть способной аргументированно ответить вам. Я прочла в какой-то книге, что призраки могут проявить себя и без тех ворот, которые как бы открывает для них медиум. Также возможно, что определенную роль играет и степень того отчаяния, которое охватило блуждающую душу. Однако, прошу вас, скажите Эстер, что ей уже больше нечего бояться. Вообще-то ей и раньше ничего не угрожало – ну разве что серьезный нервный срыв. Отныне она будет чувствовать себя в этом доме намного лучше. Сейчас я уже могу вам признаться, что едва я переступила порог, как сразу же почувствовала, что атмосфера здесь удручающая. Последняя деталь: собственник этого дома обо всем этом знал. Все его наниматели отсюда сбежали. Воспользуйтесь этим для того, чтобы заставить его снизить цену.

– Прекрасная идея! Благодарю вас, барышня! – воскликнул Овид, вставая. – Опять ваш черный юмор! Юмор, который я считаю оружием интеллекта.

– Ну, как хотите, – сказала Киона нейтральным тоном. – Эрмин, нам пора возвращаться. Я пообещала Адели, что прочту ей сказку на ночь.

– Да-да, ты права. Но у меня вообще-то имеется вопросик к Овиду.

– Я вас слушаю, моя дорогая подруга.

– Чем вы не угодили моей маме? Мне очень жаль, что у вас больше нет возможности нас навещать. Напишите ей письмо с извинениями, если вы чем-то ее разозлили.

– Хорошо, я так и поступлю, обещаю вам. Да, я ее разозлил! Хотя правильнее будет сказать, что я ее разочаровал.

– Ну что ж, посмотрим, дадут ли ваши извинения какой-либо результат. Да, кстати, я вам еще не говорила: я получила водительские права. Я одна из первых женщин нашего региона, научившихся управлять автомобилем.

– Браво, вы поразили мое воображение! – заявил Овид. – А что касается писем, то я хотел бы передать через вас письмо для Лоранс. Можно?

– Ну конечно! Я уезжаю на берег Перибонки в начале следующей недели вместе с Тошаном. Мы поедем на нашем новехоньком грузовике. Нам его подарила мама.

Овид со смущенным видом пошел в коридор и достал из висевшей там сумки конверт с письмом. Он дал его Эрмин, а затем проводил ее и ее спутницу к выходу.

– Не знаю, как вас и благодарить, Киона, – сказал Овид. – Если я, в свою очередь, смогу оказать вам какую-либо услугу, я сделаю это с превеликим желанием.

Покосившись украдкой в сторону своей сводной сестры и увидев, что та уже садится за руль «линкольна», Киона тихонько сказала учителю твердым голосом:

– Вы можете рассчитаться со мной прямо сейчас. Что написано в этом вашем письме? Лоранс, между прочим, из-за вас едва не погибла. Ей захотелось поплавать в озере, чтобы изгнать свою любовь к вам, и она едва не утонула. Да, мне хотелось, чтобы вы об этом знали. Об этом известно только Мукки, Нутте, Акали и мне. Надеюсь, вы перед ней извинились. А если нет, то уже давно пора извиниться!

Овид, чувствуя на себе ледяной взгляд янтарных глаз Кионы и придя в ужас от того, что она ему только что сообщила, сказал едва слышным голосом:

– Да, я перед ней извинился.

– Ну вот мы и в расчете. До свидания, Овид. Желаю счастья вам и Эстер.

Роберваль, четверг, 14 сентября 1950 года

Киона наводила порядок в своей комнате. После того как уехала ее сводная сестра, у нее возникло ощущение пустоты. Она уже начала скучать по Эрмин, хотя та уехала всего лишь два дня назад. Эрмин сидела, улыбаясь, на пассажирском сиденье серого грузовика и держала у себя на коленях маленькую Катери. Грузовая платформа была наполнена дровами, различными вещами и провизией.

«Я не увижу их аж до конца ноября, – подумала Киона. – Хорошо, что я узнала от Тошана, что Людвиг отложил свой отъезд в Европу. Он проведет Рождество с нами, чтобы не разочаровывать своих малышей. Лора вызвалась оплатить ему авиабилеты на новый рейс – из Монреаля в Париж, – который, как пишут в газетах, будет открыт в октябре[39]. Уж лучше пусть он отсюда уедет, хотя у меня сердце разрывается при мысли о том, что я навсегда разлучусь с Аделью и Томасом».

Киона посмотрела недоверчивым взглядом на тоненький бежевый конверт, лежащий на ее письменном столе. В этом конверте находилось письмо, которое написал ей Людвиг – красивый немец с ангельским лицом, – однако она до сих пор его еще не прочла и даже не вскрыла конверт. Письмо передал ей Тошан – вместе с письмами от Мукки, Лоранс и Нутты, которые она, Киона, прочитала почти сразу же, потому что ей было очень интересно узнать, что же происходит в Большом раю.

А сейчас, пребывая в меланхолическом настроении, она подошла к окну, из которого открывался вид на сад. Все четверо детей играли под присмотром Мадлен на лужайке. Светило солнце – робкое солнце, борющееся с холодным северным ветром. По бледно-голубому небу медленно плыли темно-серые тучи. По поверхности озера катились большие волны такого же цвета, но с серебристым оттенком.

Киона продолжила раскладывать свое белье. В первых числах октября она начнет учиться в Робервальском педагогическом училище на условиях полупансиона. Лора попросила ее просмотреть свой гардероб и выяснить, чего из одежды ей не хватает, поскольку Лора собиралась организовать поездку за покупками в Шикутими. Это будет также поводом для встречи с Антельмом, будущим женихом Акали. «Он присылает ей письма через день, и она ему на все эти письма старательно отвечает, – подумала Киона, умиляясь. – За этих двоих мне беспокоиться не нужно. Их ждет безмятежная совместная жизнь, полная любви и нежности».