— Сделай потише, — шепнула мне Хестер.

Когда я повернулся и посмотрел на нее, чтобы удостовериться, что достаточно прикрутил звук, она плакала

— Пойду-ка я спать, — тихо сказал я. — Я уже сто раз видел этого «Шерлока Холмса».

— Мы побудем тут немножко, — ответила Хестер. — Спокойной ночи.

— Он хочет съездить в Сойер, — сообщил я ей шепотом.

— Я знаю, — сказала она.

Я лежал и довольно долго не мог заснуть. Услышав их голоса на подъездной аллее, я встал и пошел в пустую мамину спальню: оттуда я мог видеть их через окно. Занавески в маминой спальне никогда не задергивали, в память о том, как она не любила темноту.

Уже почти рассвело, и Хестер с Оуэном обсуждали, как они будут возвращаться в Дарем.

— Я поеду за тобой, — сказала Хестер.

— НЕТ, НАОБОРОТ, Я ПОЕДУ ЗА ТОБОЙ, — возразил Оуэн.

Ну а потом я закончил Нью-Хэмпширский университет — получил бакалавра гуманитарных наук по английскому и литературе, с отличием. Оуэн закончил университет без отличия: второй лейтенант Пол О. Мини-младший, бакалавр естественных наук, специальность — геология. В боевое подразделение его так и не перевели; ему было приказано прибыть в Форт Бенджамин Харрисон, штат Индиана, для прохождения то ли восьми-, то ли десятинедельного курса под названием «Основы управления тылом» для работы в генерал-адъютантской службе. После этого ему надлежало прибыть в распоряжение командования связи в Аризоне. И хотя армейское командование могло позже направить его в любую точку страны — или даже в Сайгон, — они назначили его на бумажную должность.

— ВТОРОЙ ЛЕЙТЕНАНТ ДОЛЖЕН КОМАНДОВАТЬ ВЗВОДОМ! — говорил Оуэн Мини.

Разумеется, нам с Хестер приходилось тщательно скрывать, как мы на самом деле довольны. Даже во Вьетнаме генерал-адъютантская служба не относилась к подразделениям с высоким процентом потерь. Мы знали, что Оуэн просто так не сдастся; каждые несколько месяцев он будет заполнять новый «Формуляр о прохождении службы» с просьбой о новом назначении. А еще он уверял, будто полковник Айгер дал ему телефон какого-то начальника в Пентагоне, некоего майора, который заведует личными делами и назначениями младших офицеров. Мы с Хестер хорошо знали способность Оуэна подчинять других своему влиянию.

Но мы подумали, что, по крайней мере, на какое-то время он теперь в безопасности. К тому же я подозревал, что армейское командование США не так легко подчинить своему влиянию, как участников рождественского утренника.

— А чем, собственно, занимаются в генерал-адъютантской службе? — осторожно спросил я его. Но он не желал этого обсуждать.

— ЭТО ПРОСТО ПРОМЕЖУТОЧНОЕ НАЗНАЧЕНИЕ, — отмахнулся Оуэн.

Мы с Дэном не могли удержаться от смеха; мы потешались, представляя, как Оуэн мучается в Индиане с «Основами управления тылом», вместо того чтобы, как он воображал, выпрыгивать из вертолета и прорубаться сквозь джунгли с мачете и «М-16» в руках. Оуэн злился, но не унывал; раздражался, но не отступал.

Потом как-то в один из вечеров я шел пешком по учебному городку Грейвсендской академии и вдруг увидел красный пикап — он стоял на той самой круговой аллее, с которой «фольксваген-жук» бедного доктора Дольдера вознесся к апогею своей истории. Фары грузовичка освещали просторную лужайку перед Главным зданием Грейвсендской академии. Вся лужайка была сплошь уставлена многочисленными рядами стульев и скамеек из Большого зала, — по моим прикидкам, на них могло бы разместиться человек пятьсот. Дожди в это время года редкость; стулья и скамейки выставили на улицу для ежегодной церемонии вручения дипломов. Если бы дождь, ко всеобщему огорчению, все-таки пошел, то внутри Академии не нашлось бы помещения, кроме спортзала, способного вместить всех присутствующих на вручении дипломов. Даже в Большой зал вся эта толпа никак не умещалась.

В год, когда я заканчивал Академию — в тот год, когда ее должен был закончить Оуэн, когда он должен был читать прощальную речь на вручении дипломов, — церемония проходила на открытом воздухе.

В кабине пикапа сидела одна Хестер; она махнула рукой, приглашая меня сесть рядом с собой.

— Где он? — спросил я.

Она показала пальцем в ту сторону, куда падал свет фар. Перед множеством рядов стульев и скамеек располагалась импровизированная сцена, украшенная флагом Грейвсендской академии и уставленная стульями для высоких гостей и ораторов. Посредине сцены стояла трибуна, на трибуне — Оуэн Мини. Он оглядывал сотни пустых стульев, — кажется, фары грузовичка слегка ослепляли его, но без света он обойтись не мог, потому что заглядывал в текст, — читая свою прощальную выпускную речь.

— Он не хочет, чтобы кто-нибудь это слышал, — он просто хочет произнести эту речь, — объяснила Хестер.

Когда он наконец сел в кабину к нам с Хестер, я сказал ему:

— Жалко, я не слышал. Может, повторишь?

— ВСЕ, ПОЗДНО, — ответил Оуэн Мини. — МОЖЕТЕ ТЕПЕРЬ СЧИТАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО УШЛО В ИСТОРИЮ.

И вот мы отправились в «северный край» — в Сойер и к Нелюбимому озеру. Мы поехали на пикапе; Хестер с собой не взяли. Я не уверен, что она хотела туда. С родителями она последнее время разговаривала сквозь зубы; меня же дядя Алфред и тетя Марта всегда рады были видеть, и с Оуэном Мини они держались если и не совсем уж тепло, то во всяком случае вежливо. Первую ночь нашего путешествия мы провели в доме Истмэнов в Сойере. Я спал в кровати Ноя; сам Ной тогда служил в Корпусе мира, по-моему, где-то в Нигерии — он преподавал лесоводство, или, если точнее, «Ведение лесного хозяйства». Дядя Алфред называл это «счастливым билетом» — Африка и Корпус мира стали для Ноя «счастливым билетом куда-нибудь подальше от Вьетнама», как выразился дядя Алфред.

Саймон в то лето управлял лесопилкой. За все детские и юношеские годы катания на лыжах он столько раз разбивал себе коленки, что они стали его «счастливым билетом подальше от Вьетнама». Саймон получил категорию 4-Ф — его признали физически негодным к службе. «Если только на нашу страну не нападут инопланетяне, — говорил Саймон, — старина дядя Сэм меня уже никуда не загребет!»

О своем предстоящем курсе по «Основам управления тылом» Оуэн говорил как о чем-то ВРЕМЕННОМ. И Аризона — это тоже ВРЕМЕННО, утверждал он. Дядя Алфред очень уважительно отнесся к тому, что Оуэн хочет служить во Вьетнаме, а вот тетя Марта во время нашего изысканного обеда сказала, что сомневается в «нравственной стороне» этой войны.

— ДА, У МЕНЯ ТОЖЕ ЕСТЬ СОМНЕНИЯ, — сказал Оуэн Мини. — НО МНЕ КАЖЕТСЯ, ЧТОБЫ ТОЧНО В ЭТОМ УДОСТОВЕРИТЬСЯ, НУЖНО ПОСМОТРЕТЬ СОБСТВЕННЫМИ ГЛАЗАМИ. Я ОПРЕДЕЛЕННО СКЛОНЕН СОГЛАСИТЬСЯ С ТЕМ, КАК ОЦЕНИВАЛ ВЬЕТНАМСКУЮ ПРОБЛЕМУ КЕННЕДИ — ЕЩЕ ТОГДА, В ШЕСТЬДЕСЯТ ТРЕТЬЕМ. ВЫ, НАВЕРНОЕ, ПОМНИТЕ, ЧТО ГОВОРИЛ ПРЕЗИДЕНТ «МЫ МОЖЕМ ПОМОГАТЬ ИМ, МЫ МОЖЕМ СНАБЖАТЬ ИХ ВОЕННОЙ ТЕХНИКОЙ, МЫ МОЖЕМ ПОСЫЛАТЬ ТУДА СВОИХ ЛЮДЕЙ СОВЕТНИКАМИ. НО ПОБЕДИТЬ ОНИ ДОЛЖНЫ САМИ — НАРОД ВЬЕТНАМА». Я ДУМАЮ, ЭТО СПРАВЕДЛИВО И СЕГОДНЯ — И НАМ ВСЕМ СОВЕРШЕННО ЯСНО, ЧТО «НАРОД ВЬЕТНАМА» НЕ ПОБЕЖДАЕТ В ЭТОЙ ВОЙНЕ. МЫ КАК БУДТО СТАРАЕМСЯ ПОБЕДИТЬ ЗА НИХ.