– Тот самый, – подтверждает Мартин.

– Не жалко. Меня тревожит исчезновение Луи.

– Меня тоже. Тем более, что Пасква поручил ему слежку за мной, а я как раз его и не вижу.

– Штучки Мердока.

– А может быть, инициатива Пасквы?

– Кто ты для Пасквы? В прошлом – человек, которого приказал задержать Мердок, а потом отпустил с миром. Сейчас – хроникер газеты «его величества». Не миллионер, не игрок и не сыщик. В общем, человек неопасный.

– Я видел, где и куда сгружались слитки.

– Никто не заметил, что ты видел. Иначе тебя давно убрали бы.

– Серебро скоро понадобится Мердоку. Для тех, кто шантажа не боится, или тех, кого шантажировать незачем. Вот тогда бы и пустить по следу полицию.

Мы продолжаем разговаривать, дожевывая знаменитые «аполловские» бифштексы. Что-что, а их здесь делать умеют. Жарят без масла на раскаленной плите, отлично сохраняя весь сок и нежность мяса, схваченного хрустящей корочкой.

В дыму и гомоне никто и не заметил, как в бар вошли двое с полицейскими автоматами. Мы увидели их, когда они были уже в центре зала. Идущий впереди – почти двухметрового роста, в застиранной клетчатой рубахе, с черным платком, закрывающим лицо до глаз. Второй – с открытым лицом, лишь старенькая студенческая каскетка надвинута на лоб.

– Луи Ренье, – тихо говорит Мартин.

– Где?

– Тот, что сзади.

Высокий вскидывает автомат и кричит на весь зал:

– Получай, Бидо!

Грохочет автоматная очередь. Но одним мгновением раньше шедший сзади Луи Ренье, перехватив свой автомат за дуло, ударил прикладом по рукам стрелявшего, и очередь проходит под столом. Стрелявший поворачивается, ударом тяжелого башмака сбивает спутника на пол и тут же выпускает по столику вторую очередь. Третью – в грудь пытающемуся подняться Луи.

Это происходит буквально в считаные секунды.

– Сидеть смирно! – кричит стрелявший. – Мои люди у входа с оружием. Вы под прицелом. Кто двинется – срежут.

Затем он нагибается и шарит в кармане у Луи. Кладет что-то или берет?

Автоматы, направленные в зал от двери, видны всем.

– Десять минут не выходить из зала. Пристрелим на месте, – говорит убийца с черным платком на лице.

Никто не двигается. Мартин замечает вполголоса:

– Я узнал его.

– Кто?

– Наш друг, Чек Пасква. Под платком у него борода, и рост – два метра. Не ошибешься.

Стрелявший вместе с охранниками скрывается за дверью. Все сидят, как приклеенные к стульям. Бросаюсь к Луи, лежащему на полу в трех шагах от меня. Грудь его пробита тремя или четырьмя пулями. Крови немного, но смерть очевидна – сомневаться не приходится. Я успеваю сунуть руку в карман, заинтересовавший убийцу, и вынуть оттуда сложенный вчетверо лист бумаги. Не рассматривая, тут же прячу его за бортом сюртука.

– Убит? – спрашивает меня подбежавший юноша-официант, почти мальчишка, и пытается поднять опрокинутого на спину Луи.

– Не трогай. Мертв. Зови полицию, да поскорее. Я советник сенатора Стила, понял?

Юноша, торопливо вытерев запачканные кровью руки о фартук, срывается с места. Столик с убитыми окружают завсегдатаи кабака. Слышатся голоса:

– Это Бидо со своей тройкой.

– «Джентльменские» сборщики?

– Говорят. А кто им платит?

– Рондельцы или церковники, не знаю.

– У Бидо еще маклерское место на бирже.

– И две бильярдные у рынка.

– Не сторговались, наверно. Вот и хлопнули.

Я стою над телом Луи, чувствую щемящую боль в сердце. Словно кто-то проткнул его длинной булавкой. Меня охватывает чувство жалости и раскаяния. Ведь это мы послали парня на верную смерть. Позади меня стоит Мартин и наверняка чувствует то же самое. Подымаю автомат убитого и вынимаю обойму. Она пуста. Луи шел бок о бок с убийцей, не зарядив автомат. Почему? Его послали, приказали ему идти, а с какой целью, он, вероятно, даже не знал.

Просто надеялся все выяснить, возможно – предотвратить преступление. Бедняга не подумал, что за первой очередью убийцы может последовать вторая. И третья. Она и досталась ему. А вдруг его сознательно хотели любым способом задержать на месте преступления – расплачиваться за содеянное: ведь полиции безразлично, стрелял он или не стрелял, все равно – пришел вместе с убийцами…

Мне не терпится взглянуть на листок, взятый из кармана убитого, но я понимаю, что сейчас этого делать нельзя. Уже входят в зал в сопровождении мальчишки-официанта рослый полисмен с нашивками сержанта на темно-зеленом мундире и рядовой полицейский.

– Все видели убийство? – спрашивает сержант у собравшихся вокруг столика.

– Я, как начали стрельбу, ничего не видел, – нехотя говорит один.

– Дымно здесь, – говорит другой. – Я поодаль сидел. Не разглядел как следует. Стрелял мужчина с черным платком на лице.

– А этого кто убил? – палец сержанта обращен к телу Луи.

– Он же и убил, – заявляет мальчишка-официант. – Третьей очередью. Первой помешал этот парень – стукнул автоматом его по рукам; второй он сбил этих за столиком, а третью всадил в парня. Я все видел, в двух шагах от стойки был.

Сержант записывает имя и адрес официанта и, оглянувшись, спрашивает:

– Кто подтвердит слова свидетеля?

Все молчат, мнутся, никому не хочется тащиться в полицейский участок.

– Дымно было, – повторяет кто-то уже сказанное. – Мутно. Разве увидишь?

Я показываю сержанту служебную карточку.

– Полностью подтверждаю слова свидетеля.

– И я, – добавляет Мартин.

Сержант козыряет и записывает наши имена и должности. А Мартину говорит, уверенный в своем полицейском всесилии:

– Не давать ничего в газету без разрешения инспектора. Иначе – штраф.

Вероятно, он заботится о репутации заведения или даже состоит на жалованье у хозяев. Мне это, в общем, безразлично, но самоуверенность его я быстро сбиваю:

– Передайте инспектору, сержант, чтобы о случившемся было немедленно доложено главному комиссару Бойлю. Я буду у него и повторю мои показания. Имена убитых вы знаете или узнаете. И мотив вам ясен: обычная бандитская перепалка.

Сержант снова, на этот раз почтительно, козыряет и уходит за стойку к бармену.

Киваю все еще суетящемуся поблизости мальчишке-официанту:

– Получи, – и оставляю ему пять франков. – Сдачи не надо.

– Спасибо, мсье Ано, – говорит он.

– Откуда ты меня знаешь?

– Раньше я служил в отеле «Омон», много раз приносил вам в номер вино и кофе. Только две недели назад сюда перешел.