— Слава всем силам вселенной! — он, наконец, выпустил ее и отступил на шаг, осматривая Элину с головы до ног. — Ты жива и невредима. И ты повзрослела.

— Зато ты ничуть не постарел, — улыбнулась она. — Такой же непобедимый герой Запада. Кстати, у тебя не найдется лишнего меча?

— Запасного, дочка, запасного, — рассмеялся граф. — Оружие лишним не бывает.

Графиня услышала позади шорох сыплющихся камешков и шаги — очевидно, подходили ее спутники. И вдруг выражение лица Айзендорга изменилось. Веселость исчезла, словно стертая тряпкой; черты окаменели, глаза превратились в грозные бойницы. Элина поспешно оглянулась, думая, что каким-то образом сюда уже подобрался враг — но это был всего лишь Эйрих, за ним, чуть дальше — тургунайский солдат и выше, еще на склоне — непривычный к быстрому перемещению по горам Артен.

— Элина, отойди от этого человека, — процедил граф.

— От какого? Это же Эйрих! — Элина все еще не понимала. Но тут она заметила, что и лицо Эйриха выглядит более суровым, чем обычно, хотя и не столь напряжено, как у графа — скорее печально.

— Вот мы и встретились, граф Айзендорг, — сказал Эйрих, — хотя, право же, я не хотел этого.

Рука Айзендорга уже лежала на рукояти меча; Эйрих еще не схватился за свое оружие, но, похоже, готов был это сделать в любой миг. В этот момент тургунаец, видя, что между двумя белыми, оба из которых были охарактеризованы ему как союзники, назревает ссора, обратился к ним с недоуменным вопросом. Сперва Эйрих ответил ему, а потом граф, очевидно, подтвердил его слова.

— Артен! — крикнул Эйрих подходившему принцу. — Ступайте за солдатом и расскажите Берхани обо всем, что мы видели. Попытайтесь убедить его уводить людей. Надеюсь, при нем найдется толмач… А у меня тут… разговор.

— Граф Айзендорг? — удивленно и обрадованно воскликнул Артен.

— Рад приветствовать вас, принц, но все подробности позже. Поступайте, как сказал этот человек.

— Кузина? — недоуменно спросил принц.

— Все в порядке, Артен, — механическим тоном ответила Элина, хотя была более чем уверена в обратном.

Тургунаец продолжил спуск, и Артен, пару раз удивленно оглянувшись, двинулся вслед за ним.

— Да что здесь происходит?! — воскликнула Элина, стоя между отцом и Эйрихом и переводя взгляд с одного на другого.

— Этот человек — наримати, — сказал граф, внимательно следя за Эйрихом и готовый броситься в атаку при малейшем подозрительном движении.

— Что за чепуха! — искренне возмутилась Элина. — Это Эйрих, он несколько раз спасал меня, он умеет лечить людей, он…

— Это правда, Элина, — спокойно произнес Эйрих.

Девушка почти рефлекторно отпрянула к своему отцу. Эйрих печально усмехнулся.

Наримати! Слово, внушающее ужас, слово из древних легенд, не связанное с магией, но от того не менее жуткое. Наримати, таинственный и непобедимый орден наемных убийц, не знающих пощады и промаха. Простаки рассказывают о них страшные истории темными зимними вечерами; люди просвещенные смеются над этими рассказами, считая наримати просто еще одной суеверной выдумкой, такой же, как никогда не существовавшие вампиры и волколаки; и лишь немногие — в основном из числа сильных мира сего — знают, сколь глупо это «просвещенное» высокомерие. Знают и вздрагивают от страха в своих толстостенных замках и неприступных крепостях, за поднятыми мостами и опущенными решетками, под охраной щитов гвардии и мечей стражи… Ибо для наримати нет преград. Он может идти к цели год, два, десять, но в конце концов отыщет единственную щель в защите и нанесет единственный и смертельный удар.

Однако изначально наримати вовсе не были профессиональными убийцами. Орден наримати, что буквально означает «путь свободных», был основан еще в эпоху магов одним из Отрицающих (так именовали чародеев, не признававших профессиональную этику коллег). Участь Отрицающих была прискорбной — рано или поздно остальные маги (лоялисты), объединившись, уничтожали их; однако не было практически ни одного столетия, в которое не появился бы хоть один Отрицающий. Этими людьми двигали разные мотивы — чаще такие, как властолюбие и тщеславие, но бывало и по-иному. Сэнхаро, основатель ордена наримати, считал, что люди имеют право на свободу выбора и должны быть освобождены из-под тотального контроля магов; его целью было научить людей скрываться от всевидящего магического ока. Разумеется, обязательным условием для наримати было полное отсутствие каких-либо магических навыков; в орден специально отбирали детей, имевших наименьшие магические способности, и воспитывали их в изоляции от пронизанного магией тогдашнего мира. Однако в те времена и этого было недостаточно. Наримати могли избегать внимания чародеев, пока сидели тихо и ничего не предпринимали; однако, стоило им совершить какое-либо деяние, противоречившее правилам тогдашних владык мира (совсем не обязательно преступление), как те без особого труда брали след, находили и наказывали отступника. (Поэтому, кстати, условием выживания ордена была предельная децентрализация; наримати практически не знали своих собратьев и всегда действовали в одиночку — иначе, схватив одного, маги быстро добрались бы до остальных. ) Тем не менее, с точки зрения освобождения человечества и это был прогресс, ибо обычно маги пресекали подобные деяния еще до их осуществления.

Какое-то время Сэнхаро прикрывал своих подопечных собственной магией, однако в конце концов и он разделил участь всех Отрицающих. Лоялисты начали особенно активную охоту за его питомцами; они даже, еще до трагедии Зурбестана, выжгли несколько городов на дальних островах Восточного океана, где располагалась вотчина Сэнхаро — акт слабости и отчаяния, против которого возражали даже многие из числа самих лоялистов. Главное, что он оказался бесполезен — Сэнхаро успел позаботиться о том, чтобы наримати распространились по всему Великому континенту. Долгие столетия они практически ничего не предпринимали, а лишь таились и прятались, передавая из поколения в поколения знания и приемы, как унаследованные от Сэнхаро, так и разработанные позже самими наримати. Однако слухи о загадочных мастерах скрытного действия, способных обмануть бдительность магов, все равно распространялись, и среди людей — и даже среди представителей других рас — все чаще находились желающие воспользоваться их услугами. В те годы, годы сильной магии, принять такое предложение было для человека-наримати и его ближайших сподвижников практически равносильным самоубийству — не обязательно в физическом смысле, маги карали смертью лишь в самых крайних случаях, но превращение в этаких полузомби с промытыми мозгами было почти гарантировано. Однако орден нуждался в деньгах, да и новые наработки надо было испытывать. И отдельные наримати шли на жертву ради ордена, но брались при этом лишь за самые прибыльные заказы — а больше всего, разумеется, заказчики были готовы платить за самые серьезные преступления, в первую очередь — убийства. Впрочем, нельзя сказать, что такой профиль деятельности был для наримати исключительно чем-то навязанным; они и сами мечтали, совершенствуя свои приемы, добраться до своих главных врагов — магов: сперва низового звена, а потом и самих неуязвимых повелителей мира. И первое им со временем удалось; позже удалось и второе, но уже лишь тогда, когда сила магии стала слабеть. Когда, наконец, чародейские империи стали рушиться, наримати не участвовали в погромах — это был не их стиль, однако коегде именно они были закулисными инициаторами бунта. Впрочем, к этому времени орден уже претерпел значительные метаморфозы, превратившись из идеологического движения, ведомого «чистой» ненавистью к магам, в коммерческое предприятие, которое берет дорого, но обеспечивает уникальное качество выполнения заказа. С наступлением эпохи меча эта функция наримати стала единственной. Наримати не монополизировали рынок наемных убийств; они не разменивались на мелкую бытовуху и сведение счетов между конкурентами средней руки. Их услуги стоили слишком дорого для ординарных заказчиков, потому и жертвами становились лишь крупные фигуры политики и бизнеса.