– Ты уже успел побывать в одной из черных комнат? – испуганно пробормотал незнакомец. Глядя на Игоря широко раскрытыми от ужаса глазами. – Что-то я в первый раз вижу тебя здесь. Или тебя приводили в «черную» комнату не в мою смену?

– Все в порядке приятель…, я только сегодня попал в автомобильную катастрофу. Поэтому и выгляжу как видишь скверно, поэтому и руку не чувствую… А, что? Люди в этих комнатах теряют чувствительность в руках?

– В этих комнатах у людей забирают последнее дыхание жизни, – передернув плечами, пробормотал сосед. Помогая Захарову засунуть в карман негнущуюся руку, порванного во многих местах пиджака. – Я слышал от инструкторов, что раньше – это была целая церемония…, с разрезанием несчастных, на огромных чурках, специальными ритуальными ножами и топорами. А теперь все стало гораздо прозаичнее…, жертвоприношение ушло в прошлое. Теперь жертву привязывают к металлическому стулу, в одной из этих комнат этого коридора…, а оккультные твари сами вытягивают дух из этих несчастных.

– И, что же потом? – прохрипел Захаров. С трудом вставая по стенке.

Кто же его знает, что там творится в этих каменных мешках, – вновь передернув плечами, отозвался незнакомец, озираясь по сторонам. – Впрочем, если тебе это так интересно, то можешь попробовать расспросить об этом у одного малого. Он лежит в конце коридора и он уже умирает, а может и уже умер. Возможно он тебе и поведает, что это такое – «поцелуй» смерти.

– В конце говоришь? – просипел Захаров, давясь от кашля. – Пойду пожалуй… и расспрошу. Неизвестно ведь, сколько жить отмерено. А ты то чего ждешь сидя на холодном полу?

– Это моя работа ждать! – воскликнул тот. – До одиннадцати часов ночи, я должен растащить по комнатам еще живых. Сбросить в океан тех кто уже приказал долго жить, их истерзанные тела уже будут ждать стаи голодных акул. Тут все продумано! Ну и конечно укрыться до полуночи в своей палате.

– Почему до полуночи? – уточнил Захаров, морщась от боли во всем теле. Ему так и не удалось восстановить дыхание, которое постоянно срывалось на одышку, словно он не переставая бежал.

Странный незнакомец опять залился беззвучным смехом, трясясь при этом всем телом.

– С полуночи – этот подвал наполнится странным шепотом, смехом, голубоватым свечением различных тварей и образов. Которые начнут перемещаться по этим коридорам.

В это время, аж до самого утра, тут не рискует появляться не охрана, ни врачи с санитарами. Много лет назад я не успел однажды подняться на верх отсюда.

– И, что уточнил Захаров. Смахивая рукавом, крупные капли пота, катившиеся по лицу.

– Ну и натерпелся же я тогда страху, – признался тот, дрожа всем телом. – Думал до утра не доживу…, благо тут в самом низу идут трубы старого коллектора. Они постоянно при топлены водой из океана, вот там и переждал в одной из боковых труб. Замерз как собака! Но как видишь остался живым.

– Спасибо, тебе…, за то, что ввел так сказать в курс дела, этого кружка самоделкиных. Ф – у – у – у-ух…, пойду пожалуй к тому парню…, может еще, что-то интересное узнаю.

– Постой, – проговорил новый знакомый. Что-то быстро ища по карманам. – Возьми вот это.

Едва стоя на ногах, Игорь сделал к незнакомцу шаг и тяжело дыша спросил:

– Что это?

– Берите, берите! Это огарок свечи и зажигалка. Возможно эти вещи пригодятся, когда ты окажишся в одном из каменных мешков. Я вижу, что ты хороший малый! Может мы еще будем вместе работать тут и подружимся.

Поблагодарив кивком головы своего нового знакомого, Захаров повернулся и медленно побрел по едва освещенному коридору, шатаясь и спотыкаясь словно пьяный из стороны в сторону.

Доковыляв до сидевшего на приличном удалении человека, у которого вся одежда была как и у всех в лохмотьях, он с трудом опустился рядом и тихо спросил:

– Не помешаю?

В ответ, человек сидевший на полу, вымученно улыбнулся и продолжая смотреть прямо перед собой, что-то прошептал:

– Извини приятель, – выдохнул Игорь, – но я ничего не слышу. Ты мог бы рассказать мне…, только погромче, что же там творится…, в этих каменных мешках? Говорят, что тебя запирали там… Чему ты улыбаешься?

С этими словами Захаров подался вперед и прищурившись попытался рассмотреть изможденное, синюшное лицо пленника. Тусклый свет редких светильников в коридоре, не давал возможности разглядеть лицо человека. Но шепот услышанный вновь, буквально потряс Захарова. Вымученно улыбнувшись, совершенно седой пленник, вдруг тихо пробормотал, до боли знакомым голосом:

– Все воюешь, майор?

Не веря услышанному, Игорь с трудом придвинулся к пленнику и с ужасом прошептал:

– Что же эти суки сделали с тобой, Николай? Неужели – это ты? Как же так? Как же ты оказался тут? Как же так?

– Беги…, беги отсюда, – едва шевеля губами, шептал тот. – Мне уже не помочь…, я уже не чувствую…, не чувствую своего тела. А ты беги…

– Так это значит тебя ищут наши? – с ужасом, прошептал Захаров. – Значит ты и есть тот офицер, которого потеряли? Погоди, Коля, погоди…, сейчас мы, что нибудь придумаем. У нас ведь, ты сам знаешь…, врагу не сдается наш гордый Варяг. Тут мне один приятель поведал, что внизу есть старый коллектор…, он уже там прятался, а может там и выход есть в океан. А раз так, то надо пробовать! Что? Что ты говоришь? Я очень плохо слышу, говори чуть громче.

– Брось меня…, а сам пробуй, – тихо прошептал Николай. Тело которого стало медленно заваливаться на Захарова.

– Чего ты такого говоришь? – прошептал в ответ Игорь. Пытаясь прижать Николая к стене здоровой рукой. – Посиди пока здесь…, а я схожу на разведку. Как ты мог подумать, что я тебя брошу? Было время…, когда меня гоняли и наши и бандиты…, а ты от меня не отказывался и помогал всячески, я все помню, Коля. Я скоро приду…, нам надо продержаться до полуночи…, а там…, а там у нас целая ночь будет впереди. Один приятель сказал, что они сюда боятся захаживать, все эти мистики хреновы.

Закусив губу, Захаров с трудом встал и нетвердой походкой, направился дальше по коридору, то и дело спотыкаясь, качаясь из стороны в сторону. Он уходил все дальше по коридору, дергая здоровой рукой закрытые металлические двери, пытаясь понять где может быть выход. Но все его попытки были тщетны, металлические двери были заперты. Он не знал сколько прошло время, он уже совсем отчаялся, когда внезапно уперся в шершавую, бетонную стену – это был тупик.