— Это сложно понять.

— У меня много недостатков, но только не скудоумие. Ты мне скажи, а я уж попробую разобраться!

— Это слишком личное и грязное, чтобы копаться в этом.

— Всё равно я хочу знать. Ты обещал, что и сам будешь открытым. Если ты не можешь, как же я смогу тогда?

Я понимаю, что она права, но мысленно прошу: Лера остановись! Зачем тебе это? Зачем тебе лезть туда, где ты не сможешь найти ничего хорошего? Не копайся в этом, не нужно, пусть лежит затянутое паутиной в дальнем углу моей души… А нам с тобой нужно думать только о хорошем, радостно смотреть в будущее и ждать от него только благих новостей.

Andrea Bocelli — Time To Say Goodbye (Con Te Partirò)

Но жена сморит на меня пронизывающим насквозь взглядом, она хмурится и ждёт мой ответ так, словно больше ничто её в жизни не интересует, только это.

— Ты давно, видимо, хотела поднять эту тему?

— Не представляешь себе как давно!

— Почему не спросила?

— А ты бы ответил?

— Если бы знал, что для тебя это так важно — ответил бы.

— Ну так ответь сейчас!

— Хорошо. Но смотри, не пожалей об этом!

— Ни в коем случае.

— У меня есть определённые проблемы с… ну, назовём это «ментальным здоровьем».

Она ждёт, что я скажу дальше. Сканирует меня своими глазами, как рентгеном — хочет определить, вру или нет, выкручиваюсь или говорю правду.

— Я лечусь у специалиста много лет, но, по большому счёту, это лечение мне не помогает. Мне помогаешь только ты, — теперь уже я исследую её реакцию.

— Допустим, но ты так и не сказал главного: почему ты спишь со всеми?

Чёрт, не даёт возможности увильнуть от темы, вот же настырная! Вынужденно чуть приоткрываю завесу:

— Не так, не со всеми, а с теми, кто этого хочет от меня.

И ей всё равно мало, она всё спрашивает и спрашивает, ждёт ответов с таким напором, словно экзамен принимает у нерадивого студента. А я и есть жалкий студент, не выучивший ни единого урока даже из своих собственных ошибок:

— Я не воспринимаю себя, как… себя. Бывают периоды, когда не понимаю, что я здесь делаю. Одним словом, не вижу никакого смысла в своей жизни. Иногда ненавижу своё тело, и мне необходимо избавиться от него, тогда раздаю его всем, кто этого хочет. Это помогает мне. И мне наплевать на то, что с ним будет. Если женщина хочет его — она просто получает, но меня в нём нет в такие моменты.

— А где же ты?

Занятный вопрос, не так ли? Вот он момент, когда случайно произнесённая фраза ставит тебя на эшафот, и тебе уже не скрыться, остается одно — признаться:

— Я всегда с одной только женщиной, с той, которая всегда была желанной…

Невероятно, но на её лице чётко читается: «Не верю!». Ха! Да и кто поверит в подобный бред? Самый бредовый бред способна выдумать только реальная жизнь: видно, ей так уже надоело зевать от скуки, что она делает таких как я красавцев моногамами, и не просто так, а ещё и с импринтом одного единственного во всём мире человека, а человека этого выдаёт замуж, дарит ему ребёнка, и ты хоть убейся, но найди способ выплыть из этого водоворота! А бонусом тебе будут бесконечные мечты и сны о НЕЙ, настолько реальные, что иногда ты сам путаешься, где твоя настоящая жизнь: здесь, в этом кошмаре, или там в том раю любви и понимания?

— Ты сказал, твой врач связывает это со склонностью к суициду. Какова связь?

— Связь в том, что я не боюсь потерять что-либо от себя, что я не ищу для себя счастья и продолжения жизни в те моменты, когда случаются эти… приступы.

— Но почему это так?

— Я не знаю. Я не помню. Что-то из детства. Мы работаем над этим. И я не согласен с ним. Я хочу жить на самом деле, но с тобой. Только с тобой. Когда ты рядом, я живу по-настоящему, отрешённые мысли никогда не лезут в мою голову, и никакие психотрёпы и псевдотерапии мне не нужны. Поэтому я прошу тебя: не бросай меня… пожалуйста!

И перестань уже копаться во мне, бороздить своим плугом любопытства!

Мне, глупому, было невдомёк, что в тот день, плавно перетекающий в вечер, она копалась вовсе не во мне, а в себе, искала поводы, основания и оправдания для случившегося, пыталась понять, но главное, принять и простить мой поступок, ведь я же сам признался ей: «Я хотел показать тебе что ЭТО…»

Я ничего не понял в тот вечер. Я упустил момент.

Daughter — Love (Synkro Edit)

Когда вечером Лера уснула в нашей постели раньше обычного, я решил, что она просто утомилась за день. А утром у нас случилась близость, но мне впервые в нашей истории не удалось довести её до конца. Для меня это нонсенс: не было ещё в моей жизни такого секса, где девушка не получила бы то, зачем пришла. Нет, с Лерой такое уже было однажды… но тогда я был в невменяемом состоянии, и поэтому тот случай не в счёт.

Я напрягся. Я серьёзно напрягся, но предпочёл чёрным мыслям радужные и решил остановиться на версии, что Лера просто не была настроена на секс…

Мы провели такой же насыщенный день вместе, она улыбалась, играла с детьми, и я не заметил, что за всё это время жена ни разу не коснулась меня, а глаза её я видел редко…

Вечером она долго читала на корме, потягивая коктейль из бокала, а когда дети уснули, отказалась идти в спальню, заявив, что сюжет увлёк её, и пока не дочитает, спать не ляжет… Я уснул сам.

А утром позвал её в душ, помня о том, как сильно она любила когда-то все наши водные развлечения, становясь особенно чувственной, яркой, страстной. Не пришла. И только тогда до меня дошло, что же происходит на самом деле…

Она больше не хотела меня, не видела во мне мужчину. Нечто похожее уже было спустя пару недель после нашего воссоединения, но случившееся на свадьбе Марка потрясло и напугало мою жену настолько, что она вышла из этого состояния, заботясь о делах насущных. Близость моей нелепой смерти так напугала её, что она потеряла из виду важное — понимание того, что же я сделал с ней на самом деле.

Эйфория от нашего воссоединения и измученная потребность в моей близости сделали своё дело — притупили её боль от осознания моей чудовищной жестокости, а выходка Кристен лишь отсрочила неизбежное, самое страшное, то, что будет убивать меня все последующие месяцы — Валерия медленно переставала любить меня.

И это было правильно, закономерно, нельзя любить чудовище, любые чувства вянут от предательства и жестокости.

Я теперь понял, кто из нас был настоящим предателем — я. Она — глупая и слабая женщина, допустившая ошибку под влиянием своих эмоций, а я был тем, кто знал реальное положение вещей и обязан был наступить на горло своей ревности во имя семьи, нашей любви, которую ещё можно было спасти в то время, но я этого не сделал. Я предал её и предал семью, потому что в решающий момент не смог переступить свою гордыню…