Впоследствии станет известно, и об этом напишет в своей диссертации исследователь его биографии Руслан Хайретдинов[838], что на самом деле в соответствии с ревизскими сказками (метрическими книгами) он родился в 1890 г. и в далеко не бедной семье, обладавшей десятью десятинами земли… Возможно, эти расхождения послужили впоследствии основанием для доноса, по которому был репрессирован Карим Хакимов в 1938 г. К этому моменту мы ещё вернемся.

Но зачем было Хакимову скрывать своё происхождение? Почему он изменил год своего рождения? До сих пор это остаётся тайной.

Одно из самых простых объяснений — религиозному мусульманину Хакимову было бы трудно сделать карьеру в Советской России, если бы он раскрыл своё истинное происхождение.

Однако заменивший его впоследствии на посту полпреда Назир Тюрякулов[839] раскрыл своё «мелкобуржуазное» происхождение. Впрочем, с тем же результатом.

В любом случае фактом является то, что Хакимов получил блестящее образование в одном из элитных медресе Уфы «Галия», что также говорит в пользу его непростой родословной. Правда, как пишут одни из первых исследователей его жизни Л. Гадилов и Ф. Х. Гумеров[840], учёбой там, как и в двух предыдущих медресе, где он проучился по году, непоседливый и любознательный Хакимов остался недоволен. По некоторым данным, которые приводят другие авторы, Хакимова преследовали и дразнили более богатые и удачливые ученики, считая его ниже себя. Это оскорбляло честолюбивого юношу, его самолюбие было уязвлено, и он, пережив душевный надлом, покинул медресе, уехав в Ташкент.

Остроумный и весёлый, отличный певец, хорошо игравший также на мандолине и скрипке, он обладал личным обаянием, которое ему позволяло входить в самые разные круги общества. Но, поскитавшись по Средней Азии, он понял, что вход в высшее общество при сложившейся системе общественных отношений ему, несмотря на его блестящий ум, закрыт. Он там был чужой.

Будучи человеком авантюрного склада, он мог приспособиться к любой жизни. Оставшись без средств к существованию и не желая вернуться домой, что означало бы признаться родителям в своей несостоятельности (домой Хакимов попадёт только в 1914 г.), он поступил простым шахтёром на шахту «Канибадам» (ныне Таджикистан), которая и предопределила перелом в его судьбе. Впоследствии, отталкиваясь от этого эпизода, он называл себя пролетарием, на что ссылался видный деятель российской революции В. В. Куйбышев[841], который дал ему лестную характеристику. Эту «неправильность», судя по всему, тоже отметили в 1930‑е гг. въедливые следователи, занимавшиеся его делом.

Однако, скорее всего, Хаким Каримов просто гордился этим «пролетарским» эпизодом своей биографии и рассказал об этом В. В. Куйбышеву. Ведь там, на шахте, на которой он проработал около трёх лет, он познакомился с политическим ссыльным, поляком Ковалевским[842], который дал ему первоначальные знания о марксистском учении.

И вот тут–то в голове молодого и горячего человека с хорошим мусульманским образованием соединились исламские принципы «адаля» (справедливости) и марксистские постулаты братства и равенства всех пролетариев. Произошла магическая химическая реакция, которая на долгие годы, практически на всю жизнь определила убеждения Карима Хакимова, как и многих мусульман Российской империи, поддержавших революционное движение, которое возглавили большевики.

Отныне его путь был предопределён — с Аллахом в душе и с Марксом в котомке он пошёл по новой дороге, которая в конечном счёте привела его на расстрельный полигон «Коммунарка» в московском пригороде Бутово 10 января 1938 г.

Но тогда о таких мрачных перспективах никто не задумывался, поскольку с точки зрения многих молодых энтузиастов в России разгорался мировой пожар коммунистической революции, который зажёг сердца миллионов. В его огне должен был сгореть старый мир. Карим Хакимов хотел во всём этом участвовать, искал своё место в революционном движении и уже после Февральской революции энергично окунулся в бурную политическую деятельность. Революция стала тем социальным лифтом, который быстро вознес одарённого юношу на головокружительные карьерные высоты.

Уже в 1918-1919 гг. он становится членом Оренбургского мусульманского военно–революционного комитета, губернским комиссаром народного просвещения, командиром 2‑го батальона интернационального полка на Актюбинском участке Оренбургского фронта, затем начальником политотдела 1‑й Отдельной Приволжской татарской стрелковой бригады. В 1920-1921 гг. он уже заместитель начальника политуправления Туркестанского фронта, одновременно секретарь временного ЦК компартии Туркестана, полномочный представитель РСФСР в Бухарской народной республике, секретарь ЦК Бухарской коммунистической партии.

И вот тут в его судьбе происходит очередной крутой поворот: К. Хакимова после его участия в III Конгрессе Коминтерна В. В. Куйбышев рекомендует для работы в Народный комиссариат иностранных дел, откуда его посылают генконсулом в Мешхед и Решт в Персии, где в 1921-1924 гг. и закладываются его профессиональные качества как дипломата. Там же он вступает в первый контакт с советской разведкой, которой начинает активно помогать.

А в декабре 1923 г. в Москве принимают решение о переводе К. Хакимова на работу в Хиджаз, где он 9 августа вручает верительные грамоты королю этого нового государства Хусейну аль-Хашими.

Однако прибывает он в Хиджаз, где у России ещё до Октябрьской революции было своё генеральное консульство для обслуживания мусульманских паломников, не один. В состав возглавляемой им так называемой арабской пятёрки, официально приехавшей для работы в генконсульстве, входят: Юсуф Гульметов — 1‑й секретарь, правая рука Хакимова (знаток персидского и турецкого языков), Наум Белкин[843] – 2‑й секретарь со знанием немецкого, французского и арабского языков (любопытно, что у него была своя «легенда» — будто бы ранее он работал на Хиджазской железной дороге), И. Амирханов — переводчик, который ранее жил в Сирии, и М. Аксельрод[844] – юрист, изучал арабский язык в Москве, писал материалы о Востоке под псевдонимом Рафит Муса. Эта группа больше похожа не на дипломатов, а на «панчаят» законспирированных спецагентов…

В начале работы «пятёрки» в её задачи входило создание союза Хиджаза и России против Англии и Франции, что соответствует указаниям Г. В. Чичерина.

А виделась ситуация главе советской дипломатической службы следующим образом, о чём он написал К. Хакимову 14 ноября 1924 г., через несколько месяцев после его приезда в Джидду.

«Уважаемый товарищ,

В этом письме мы хотим сообщить Вам, в каком виде, по имеющимся у нас данным, представляются нам последние события в Аравии… Мы просим Вас подробно сообщить нам о возможных неточностях нашей схемы, которую в общем и целом считаем правильной.

Нападение ИБН-САУДА на Геджаз было спровоцировано Англией, которая этим путём хотела поставить на колени ГУССЕЙНА, начавшего выходить из повиновения и пытавшегося добиться от Англии выполнения ею обещаний 1915 г. Особенно одиозными и опасными для Англии были несомненно палестинские вожделения ГУССЕЙНА. В связи с продолжающимся антианглийским движением в Египте перспектива