В тылах деникинской армий хватало и других проблем. В Екате-ринодаре продолжал шуметь и бушевать Верховный Казачий Круг. К середине февраля наконец-то сформировалось коалиционное Южнорусское правительство "по соглашению главнокомандующего Вооруженными силами Юга России с демократическим представительством Дона, Кубани и Терека". Но Верховный Круг отнесся к нему недоброжелательно, а кубанское правительство особым постановлением отказалось признавать компетенцию новой власти на своей территории. Его представитель Иванес заявил:

"К опубликованному списку министров кубанское правительство не может относиться иначе, как к Особому Совещанию". Кубанская фракция Круга немедленно поставила задачу "свалить кабинет Мельникова".

Стремительно разлагалась вся Кубань. Пополнения отсюда на фронт совершенно прекратились. На этой почве донская фракция Круга разругалась с кубанской вплоть до ультиматума, поставленного 23.02:

"Если кубанцы не намерены воевать с большевиками, то пусть они прямо скажут донцам, которые в этом случае оставляют за собой свободу действий".

После фракционного заседания кубанцы объявили "нынешнее заболевание" Кубани «аналогичным» прошлогоднему на Дону и признали необходимым бороться с ним, разрешив даже посылку донских карательных отрядов в их станицы, чтобы заставить казаков выйти на фронт. Однако сделать это оказалось почти невозможно. Делу не помогло и назначение командующим прежнего казачьего кумира Шкуро. Поскольку он держал сторону единства с Деникиным, местные лидеры повели против него усиленную агитацию, припоминая ему все грехи, на которые раньше глядели сквозь пальцы и даже признавали «доблестью», как, например, богатую добычу его казаков в Екатеринославе.

Но и самих самостийников, начавших это разложение, тоже уже никто не слушал. Атаман Букретов вернулся из объезда станиц совершенно ошарашенный, встретив вместо традиционных почестей картину хаоса, разгула и грубых выходок. Вместо приветствий и хлеба-соли пьяный в стельку станичный атаман позволял себе снисходительно хлопать генерала по плечу… Совершенно обнаглели кубанские «зеленые», нападая на белые тылы и сообщения с Новороссийском. Их предводители Пилюк и Савицкий заключили наивный договор с какими-то мелкими большевистскими агентами

"ответственными представителями Советской власти о признании ею независимости казачьих земель, как условия заключения мира".

Восстание, поднятое Пилюком, вспыхнуло в двух станицах в 15 км от Екатеринодара. Взбешенный атаман жестоко подавил его, перепоров участников и повесив зачинщиков. Из-за этого на него обрушились левые с самостийниками, в том числе собственное правительство. Букретов, желая их успокоить, повел откровенную антиденикинскую политику, одновременно заявляя приближенным, что "перевешает при первой возможности всех фельдшеров", как он именовал своих министров.

Екатеринодар кишел самыми фантастическими заговорами. Букретов с самостийниками обсуждал замену южной власти директорией из трех атаманов. Самостийники, не находя нужной кандидатуры среди кубанских генералов, пытались поставить во главе переворота донских, Сидорина или Кельчевского, которые бы возглавили казачьи армии. Разочаровавшись и в Букретове, и в Сидорине, и в Кельчевском, задумали созвать Краевую Раду, избрать атаманом кого-нибудь из своих лидеров, подавить силой или изгнать «чужеземцев» и объявить на Кубани кубанскую власть. А по станицам разгуливали красные агитаторы, убеждая, что "большевики теперь уже совсем не те, что были. Они оставят нам казачий уклад и не тронут нашего добра".

Вдобавок Деникин получил в это время новый фронт. На территории Грузии русскими меньшевиками и эсерами был образован Комитет освобождения Черноморья во главе с Филипповским. Из интернированных в Грузии красноармейцев 11-й и 12-й советских армий, а также причерноморских крестьян Комитет стал создавать свою армию, вооружавшуюся грузинским правительством и обучавшуюся грузинскими инструкторами. 28 января, собрав около 2 тыс. чел., Комитет начал наступление, внезапно перейдя границу. Ее прикрывала 52-я отдельная бригада деникинцев. Бригада только по названию — все, что можно, было на главном фронте. Несколько батальонов, занимавших здесь позиции, были малочисленными и ненадежными. В основном они состояли из пленных красноармейцев той же 11-й армии, разбитой в 18-м. И не разбегались лишь потому, что некуда — уж больно далеко от дома они находились. Одновременно с наступлением из Грузии в тыл белым позициям вышли местные отряды «зеленых», имевшие прочную связь с Комитетом освобождения. Атакованные с двух сторон, деникинские подразделения не выдержали. Одни бежали, другие сдались.

Войска Комитета заняли Адлер, а 2.02 — Сочи. Здесь Комитет провозгласил создание независимой Черноморской республики, намереваясь ни много ни мало выгнать из своего края деникинцев, а большевиков не пустить (как выяснилось впоследствии, еще при формировании в Грузии коммунисты подпольно протолкнули на руководящие посты в армии своих людей). Обратились по радио к Кубанской Раде, предлагая ей установить добрососедские отношения. Распределили министерские портфели и повели дальнейшее наступление на север. Остановить их было некому. В распоряжении Черноморского командующего ген. Лукомского войск почти не имелось, только ненадежные команды, собранные из мобилизованных или выловленных дезертиров. На его настойчивые просьбы прислать хоть что-нибудь прибыла 2-я пехотная дивизия, по размеру не превышающая батальона. В нее влили 400 чел. пополнения и отправили на фронт один из «полков». В первом же бою он был разбит, потеряв всех офицеров, а пополнение перешло к повстанцам.

В связи с невозможностью выполнять свои обязанности Лукомский подал в отставку, а Черноморская республика продолжала наступать. Война тут шла своеобразная, по единому шаблону. Белые, собрав откуда можно несколько рот или батальонов, строили оборону в удобном месте, между морем и подступающими к нему горами. «Зеленые», хорошо знающие все тропинки, легко эту оборону обходили и одновременно с атакой с фронта нападали сзади, вызывая панику. Одержав победу и поделив трофеи, крестьянская часть армии на недельку расходилась по домам — отдохнуть. А белые тем временем скребли новые силы и строили оборону в другом «удобном» месте. После чего история повторялась, и Черноморская республика делала новый шаг на север. 11.02 ее армия заняла Лазаревскую, угрожая Туапсе.

Любопытно, что «зелеными» заинтересовалось английское дипломатическое представительство. Его глава ген. Киз на миноносце несколько раз посетил Сочи. Сначала предлагал посредничество в переговорах с Деникиным. Получив отказ с той и другой стороны, лично возил одного из лидеров Комитета, "зеленого главкома" Воро-новича, в Новороссийск, намереваясь свести его с деятелями Кубанской Рады. Лишь вмешательство Деникина и Хольмана пресекло эту попытку. Не упустила своего и Грузия, под шумок передвинув свою границу севернее — с речки Мехадырь на речку Псоу.

Группировка ген. Шиллинга, и без того слабая, лишь морем связанная с Деникиным, к началу 20 г. разделилась. Два корпуса осталось на правом берегу Днепра, прикрывая Херсон и Одессу, а корпус Слащева двинулся для защиты Северной Таврии и Крыма. Но части Слащева являлись самым боеспособным ядром группировки. Другие войска Шиллинга были малочисленны, да и по качеству далеко уступали корниловцам или марковцам. И на Правобережье белые отступали. Если и пытались где-то закрепиться, то вскоре большевики переправлялись через Днепр ниже по течению и угрожали обходами, вынуждая снова катиться назад. К январю фронт проходил по линии Бирзула (ныне Котовск) — Долинская — Никополь, в руках белых оставалась территория нынешних Херсонской и Одесской областей. Обстановка складывалась тяжелая. На Правобережье переправилась уже вся 12-я красная армия, наступая от Черкасс и Кременчуга, поворачивали сюда и части 14-й. Села были охвачены повстанческим движением всех сортов. Железная дорога Александровск — Кривой Рог — Долинская находилась в руках Махно. От Умани до Екатеринослава гуляли петлюровские атаманы. Связь между штабами и войсками постоянно рвалась. Части и подразделения по нескольку сот или десятков человек действовали самостоятельно, двигаясь куда-то наугад, повинуясь общей инерции и мешаясь с обозами гражданских беженцев.