По величине замечательны колокола также на колокольне храма Спасителя в Москве; всех их с небольшими четырнадцать штук; отлиты они на заводе московского купца Н.Д. Финляндского; вес в них 4 008 пудов 39 фунтов, стоимость 88 184 руб. Из них самый большой колокол Торжественный весом 1654 пуда 24 фунта.

В Москве, в Новодевичьем монастыре, есть несколько колоколов, имеющих историческое значение. Старейший из них колокол «малый зазвонный», отлитый в 1551 году при царе Иване Васильевиче и архиепископе Макарии. На втором, отлитом в 1628 году, мая 3-го, находится следующая надпись: «Дал сии колокол в дом Пречистой Богородицы Смоленской в Новодевич монастырь князь Алексей Иванович Воротынской по кнегине Марие князя Ивана Михайловича Воротынскаго, по кнегине Марие Петровне, по своей матери и по своих родителях». Третий отлит, как гласит надпись «Лета 7138 (1630), апреля в 13-й день при великом государе царе и великом князе Михаиле Федоровиче всея Руси самодержце в его государские державы в 17 лето и при благоверном царевиче и великом князе Алексее Михайловиче всея Руси и при великом господине святейшем патриархе Филарете Никитиче московском и всея Руси, поставила сей колокол мати государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всея Руси инока великая государыня старица Марфа Ивановна, в дом Пречистые Богородицы, Новодевич монастырь по своей душе; игуменье с сестрами, которые в том монастыре будут за тот наш вклад душу мою в синадики написати, по вся дни поминати».

Четвертый, иностранного дела, с надписью: «Ме fecit Daventris а 1673 Henryck. Thor. Horst Amor vincit omnia», т. е. «меня сделал в Девентере 1673 года Генрих Тор Горст. Любовь все побеждает». На наружной стороне этого колокола двуглавый орел, на груди которого изображен в клейме конь без всадника, похожий на единорога.

На пятом – следующая надпись: «Божиим изволением сии колокол поставили стрельцы Темирева приказу Засецкаго 500 человек великому чюдотворцу Николе, что на горках за Москвою рекою».

На шестом колоколе надпись: «Слит сей колокол на Москве в дом Пречистые Богородице Одигитрие, чюдотворные иконы Смоленския, Божиею милостию повелением благовернаго государя царя и великаго князя Алексея Михаиловича в Новодевич монастырь что за посадом, лета 7159 (1651) году сентября в 1 день, а деньги здавали вкладчики по обещанию. Мастер Микифор Баранов. Весу в сем колоколе 200 пудов».

Интересен седьмой колокол: «Лета 7192 (1684) месяца августа 3 дня сей колокол вылит в похвалу и славу и честь Богу в Троице славимому и Пресвятей Богородицы и всем святым в дом ея Пресвятыя Богородицы явления иконы Смоленския Одигитрия, нарицаемый Новодевичей монастырь, повелением благочестивейших, великих государей наших царей и великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей всея великия и малыя и белыя России самодержцев общими же с ними великими государи изволением и согласием сестры их государския великия государыни, благоверныя царевны и великия княжны Софии Алексеевны всея великия и малыя и белыя России, понеже она, государыня, того святаго дома на давных лет строительница, а ныне наипаче имеет прилежное попечение к устроению, как от всех видимо. Весу в нем 540 пудов. Лил сей колокол мастер Феодор Маторин».

Восьмой колокол с точно таким же титулом и надписью, почти слово в слово, только лил последний колокол мастер Михаил Лодыгин и вылит он был 1 декабря 1688 года.

Судьба многих исторических колоколов в Москве решилась во время войн Петра Великого с шведами. До этого государя в древней столице считалось сорок сороков церквей, а другие насчитывали их более двух тысяч, из которых по крайней мере половина была приходских, и при каждой были колокола. В 1700 году после неудачи русских под Нарвою Петру Великому кто-то из приближенных к нему иностранцев, указал на непомерное множество колоколов как в Москве, так и в других городах. Петр приказал лить разные крепостные и полевые орудия из тех колоколов, которые признаны будут лишними. И в тот же год зимою из них было отлито сто больших пушек, 143 полевые пушки, 42 мортиры и 13 гаубиц. Распоряжение царя вызвало почти общее неудовольствие. Вот что по этому поводу рассказывает С. Григоров[91] о так называемых в народе Непокорных колоколах, которые сопротивлялись указу царя. Русские люди, видевшие в колоколах украшение своих церквей, дорожили ими, и поэтому изыскивали всевозможные способы, чтобы не отдать своих колоколов на литье пушек, при этом, конечно, дело не обошлось и без чудес. Приводим здесь рассказ Гаврилы Тверитинина об одном из таких чудес, списанный С. Григоровым с рукописи под № 432, находящейся в библиотеке Петербургской Духовной академии.

«Я и сестра моя Ирина, – пишет Гаврила Тверитинин, – в 1701 году были у Троицы-Сергиева монастыря, тогда от великого государя царя Петра Алексеевича был указ везде в городских монастырях и в Москве и у всех приходских церквей брать колокола и от всего звону четвертую долю меди веса на пушечный двор на литье пушек, и в том Сергиевом монастыре также, а в монастыре колоколов 26 было. Архимандрит и братия его великого государя указу противиться не смели и колокола с колокольни сымать повелели. Вечером некоторые указали снять один старинный колокол, весу в нем того не знали, а гласом был глух и не ярок, но за поздностью оного не сняли. Монастырь ночью кругом запирался и всегда, также и тою ночью, был заперт, наутро же архимандриту звонарь донес, что того колокола на колокольне нет, и братия не ведала, как и где он делся. Архимандрит же, услыхав об этом, повелел везде искать по кельям у братии и в погребах, и когда нигде не могли обрести (занеже ему чудотворцу отдать сего не изволися), тогда архимандрит Ларион повелел другой снять, также весу в нем не ведая и тот снять повелел и разбить и медь свезти в Москву. Когда колокол сняли, человек, чтоб разбить оный, ударил по колоколу молотом, но колокол от того удара не расшибся, но начал глас от него трои сутки день и ночь непрестанно». Вследствие этого «архимандрит и того колокола не велел везти к Москве, а повелел сымать два другие колокола нонешнего мастерства, но сих колоколов не могли снять никоими делами». В то время, когда «архимандрит и братия, боясь указа государева, с ужасом смотрели на сии колокола, колокола же сии два братьеника вдруг сами собой с колокольни соскочили, пали и стены обломили». Безвестный колокол в это время также отыскался за монастырем в пруде: «Во время тое на монастырь в погреб лед возили и уши оттого колокола видели, а потом его от воды того пруда взяли». Обо всем этом донесли Петру, который, по уверению Гаврилы Тверитини-на, хотя «в монастырь приходил, плакал и прощения просил у чудотворца Сергия о своем соизволении, однако колокола два братьеника повелел везти в Москву, где оне в литье пушечного дела не пошли и не испорчены, потому что медь была жестка, в дело негожа, и доныне те колокола стоят на пушечном дворе целы, как и были».

Число колоколов в Москве в настоящее время далеко превышает количество трех тысяч, а сколько их всех в России – трудно исчислить. Даже отдаленная Сибирь может похвастаться изрядным количеством их. Самый большой колокол там в Тобольском соборе, весит он 1 011 пудов и 22 фунта и лит, как значится по надписи на нем, в 1738 году на Тагильском заводе тщанием митрополита тобольского Антония и иждивением дворянина Акинфа Никитича Демидова; звук его прекрасный и вид красивый. Кроме Тагила, в Сибири лили колокола еще в Тюмени и Енисейске, но большей частью грубой отделки, небольшие и не особенно благозвучные. Сибирские колокола – преимущественно привозные и некоторые из них привезены из-за границы. Так, в Тобольске, в Богородицкой церкви, имеется один выписной из Голландии, надпись на нем гласит «те fecit Jan Albert de Grave Amstelodamu Anno Domim 1719» (лит я в Амстердаме Иваном де Граве в лето от Рождества Христова 1719-е).