Но, по требованию шаманки, не только салкару пришлось бросить капитана, но и Одгу призвали на подмогу. Трусла осталась сидеть, как была, бесчувственно, словно сквозь сон наблюдая за тем, как они вытаскивают Фрост.

Сначала ей показалось, что Колдунья погибла, сражённая Силой, которую сама вызвала Затем она увидела, что в кристалле на груди Фрост светится живая искра.

Вот только… Трусла хотела встать на ноги, но поняв, что ничего не получится, поползла к реке на четвереньках. Если та сторона врат, возле которой находился Симонд, обрушилась так же, как та, возле которой находилась Фрост, то тело его лежит под обломками, образовавшими в реке порог, через который с шумом переливается вода. Чем дольше он пролежит там, погребённый под кучей снега, смешанного со льдом, тем быстрее стужа угасит в нём последнюю искру жизни. Трусла надеялась, что, может быть, он ещё не умер. Иначе она непременно почувствовала бы это сердцем, где без него погасла бы та добрая теплота, которую в нём поддерживала его любовь.

Не обращая внимания на тех, кто остался позади, она ползла вперёд, иногда останавливаясь, чтобы поискать глазами, не покажется ли на том берегу клочок кожаной куртки, проглядывающий среди сплошной голубоватой белизны снежного покрова. Наконец она подползла к самому берегу, и приподнялась над его кромку. Это было опасно, но сейчас она об этом не думала.

От кромки то и дело отламывались куски льда и падали вниз, их тотчас же подхватывало быстрое течение. Трусла достаточно хорошо знала этот край, чтобы понять — если она бросится в воду в отчаянной надежде достигнуть противоположного берега, это будет означать верную смерть. Хотя, в конце концов, это, может быть, лучшее, что ей остаётся сделать.

Она смутно почувствовала, что кто-то подошёл и стоит над ней. Она ощутила мягкое прикосновение перьев, а затем маленькое существо, лучащееся теплом, как грелка с углями, бросилось ей на шею.

Инквита! Канкиль! Но какой толк от того, что они здесь? Нигде ничего, что могло бы послужить мостом, и ни справа, ни слева ни намёка на то, чтобы там можно найти подходящие средства.

— Сестрица! — сказала Инквита и погладила её по голове. — Он не умер.

Трусла только пожала плечами. Какая разница. Ещё не умер, так скоро умрёт! Она видела перед собой пустоту и чувствовала её холод.

Канкиль гладила её по щекам мягкими ладошками, ворковала и мурлыкала, как кошка. Трусла ощущала мурлыканье всем телом, но оно не могло прогнать ощущение холода и пустоты.

— Что можно сделать?

Трусла не сразу поняла, что шаманка обращается с вопросом не к ней, а к Оданки, который подошёл с другой стороны и тоже был рядом.

— Перебраться через эту реку, о Голос Арски, невозможно для человека. Для этого надобны крылья.

Трусла подскочила, резко сбросив сидевшую у неё на коленях Канкиль. В одно мгновение она очутилась на ногах, стоя на самом краю прибрежного льда. Она почти не замечала, что сзади чья-то рука крепко держит её за пояс.

Да! Она не ошиблась! О, Великие Силы, спасибо, что глаза не обманули Труслу! Среди снежной белизны отчётливо чернела рука, по локоть высунувшаяся вдруг, точно из-под земли! В следующий миг там посыпался целый каскад мелких обломков и на поверхности показалась голова, вторая рука, затем плечи!

— Симонд! — закричала Трусла во всю силу своих лёгких.

Он хотел подняться, но тут же упал, уткнувшись лицом в снег. Трусла так и рванулась к воде и чуть не бросилась в воду, но её удержали сзади твёрдой рукой.

А он там уже не двигался! Нужно туда, как можно скорей! Укутать его в одежды, которые он сбросил, отогреть, вернуть к жизни!

Трусла извернулась, чтобы оторвать от себя вцепившуюся сзади руку. Она чувствовала себя точно в ледяном капкане. Она закричала на Инквиту:

— Ему надо помочь!

— При таком подъёме воды невозможно перебраться на тот берег. — Это был голос капитана. Он тоже оказался тут, одна рука у него была плотно прибинтована к груди. — Разве что… — проговорил он, взглянув на шаманку. — Много раз Сила совершала то, чего нельзя было достигнуть ни с помощью оружия, ни стараниями ума и сердца. Колдунья наша, кажется, спит, и мы не можем её разбудить. Поэтому нам нельзя опереться на то, что подвластно её таланту. А как насчёт тебя, шаманка?

— Я могу подчинять себе зверей именем Арски, могу вызывать ветер и усмирять бурю и кое-что ещё. Но перед этим я в том же положении, что и ты, капитан.

Дыхание Труслы вырывалось прерывистыми толчками, как рыдание:

— Симонд! Симонд! — повторяла она его имя, словно мольбу или волшебное заклинание.

Симонд снова шевельнулся. Упёршись руками в землю, он приподнял туловище, но голова его бессильно повисла, словно у него не хватило сил её поднять.

— Симонд! Симонд!

Быть может, её призыв долетел до него, и не давал ему лежать, спокойно дожидаясь смерти.

— Охотник!

Это слово прозвучало так властно, что оторвало всех от созерцания погибающего человека на другом берегу.

То заговорила Одга. Она тоже пришла на берег. Однако это была новая, незнакомая Одга, не та несчастная девушка, сломленная ударами судьбы, лишённая даже того, что от рождения было дано ей природой, какой её знала Трусла. Приблизясь к Оданки, молодая салкарка одними кончиками пальцев дотронулась до его мускулистой руки. Он вздрогнул и открыл было рот, но так и не успел ничего сказать. Одга опередила его быстрым вопросом:

— Ведь ты хорошо знаешь лёд. Решился бы ты перейти, если бы появился воздушный мост? Но только ты один… — прибавила она, немного подумав. — Мне ещё многому нужно научиться.

— Мост? — повторил он в недоумении, словно не веря собственным ушам, так ли он её расслышал. — Для того, чтобы перебросить тут мост… — начал он объяснять, показывая рукой на вздувшуюся реку.

Трусла увидела, как у шаманки сузились глаза, затем Инквита вмешалась в спор:

— На охоте тебе ведь случалось, гоняясь за ластоногими, перепрыгивать со льдины на льдину. Ты мой щит и телохранитель, и я спрашиваю тебя, если найдётся мост — решишься ли ты по нему перейти?

Он затряс головой, точно не мог поверить, что Инквита болтает какую-то чепуху.

— Я на всю жизнь в долгу перед господином Симондом! Разве не он вырвал меня из самых зубов мерзких червей! Так покажи мне свой мост!

Одга отошла немного в сторону, как всегда делала Фрост, когда начинала вызывать Силу. Она широко раскинула руки, и между её ладонями раскинулась длинная полоса радужного мерцания, точно такая же, как те, что перебегали по стенам ледяных чертогов.

Она распустила веером пальцы левой руки, и с берега на речную воду метнулась радужная лента. «Как леска с удочки рыбака», — подумала Трусла, вспомнив Торовы болота. Кончик радуги опустился на плывущую льдину, которая была шире других, и потянул её к берегу. Затем он поймал другую и третью. Хотя волны и заплёскивали на льдины, Одга не тратила сил, чтобы их обуздать, потому что река протекала внизу, а льдины повисли в воздухе, — мост был готов.