Тогда выступил Фалберд. Каждое свое слово он сопровождал мерным похлопыванием тяжелой ладони по столу, словно подчеркивая его весомость:

— Выходит, нас провели. С помощью магии ввели в заблуждение наших агентов, заставив их поверить, что вся армия по-прежнему находится в казармах Гиллида…

И Насуада, чувствуя, как кровь отливает у нее от лица, подхватила:

— А единственный человек, способный противостоять столь мощным и продолжительным чарам, это…

— Сам Гальбаторикс, — закончил за нее Оррин. — Мы тоже пришли к такому заключению. Это свидетельствует о том, что Гальбаторикс наконец покинул свое логово и намерен действовать открыто. И по всей видимости, вражеская армия сейчас уже приближается к нам.

Ирвин, склонившись над столом, негромко, но отчетливо произнес:

— Теперь главный вопрос — как нам следует реагировать? Угрозу, конечно же, следует пресечь, но как? Когда и где? Наша армия не готова к военной кампании такого размаха, тогда как твои воины, госпожа Насуада, уже имеют опыт ведения столь масштабных операций. Кроме того, вардены привычны к яростному грохоту битв, и я полагаю…

— Что ты полагаешь, господин мой? Ты полагаешь, что мы должны умирать за вас?

— Я просто высказал конкретное предположение. И ты, госпожа Насуада, можешь воспринимать его, как тебе будет угодно.

В их перепалку решительно вмешался Оррин:

— Одним нам не справиться. Наше войско так или иначе будет разгромлено — у нас ведь нет таких сил, как у Гальбаторикса. Нам необходимы союзники, и в первую очередь Эрагон со своим драконом, особенно если предстоит столкновение с самим Гальбаториксом. Насуада, ты можешь послать за ним?

— Я бы послала, если б могла. Но пока не вернется Арья, у меня нет никакой возможности связаться с эльфами.

— Что ж, — подытожил Оррин мрачным тоном, — будем надеяться, что Арья успеет вернуться еще до того, как будет слишком поздно. Боюсь, однако, что на помощь эльфов нам рассчитывать не приходится. Если дракон и сможет преодолеть сотни лиг, отделяющих Аберон от Эллесмеры, по воздуху, то эльфы в любом случае не сумеют собрать армию и преодолеть это расстояние прежде, чем на нас обрушится Империя. Остаются только гномы. Я знаю, Насуада, что у тебя сложились вполне дружеские отношения с Хротгаром. Не могла бы ты направить ему от нашего имени просьбу о помощи? Гномы всегда обещали нам поддержку в случае чрезвычайной опасности.

— Общество Дю Врангр Гата постоянно поддерживает связь с магами гномов, — сказала Насуада, — и благодаря этому они любую весть способны передать почти мгновенно. Я передам им вашу, нет, нашу общую просьбу. И попрошу Хротгара послать гонца в Ситхри, чтобы и эльфы узнали о сложившемся положении.

— Хорошо. Мы, конечно, находимся довольно далеко от Фартхен Дура, но если нам удастся задержать войска Империи хотя бы на неделю, гномы вполне успеют вовремя добраться сюда и прийти нам на помощь.

Последовавшее за этим обсуждение различных тактических приемов носило чрезвычайно мрачный характер. За столом сидело сейчас немало знатоков военной стратегии и тактики; многим не раз доводилось с успехом противостоять куда большему по численности войску, но никто из этих воинов не знал, как победить Гальбаторикса и его черных магов, особенно при учете того, что юный Эрагон значительно уступает старому королю и волшебнику в умении применять искусство магии. Единственное, что могло бы привести к успеху — это окружить Эрагона таким количеством магов из числа людей и гномов, какое только удастся собрать, и каким-то образом принудить Гальбаторикса в одиночку противостоять их объединенным силам. «Проблема, однако, в том, — думала Насуада, — что Гальбаториксу удалось одолеть и гораздо более могучих противников, сражаясь с Всадниками, которые в итоге оказались разгромленными, а с того времени могущество его постоянно росло. — Она была уверена, что и все собравшиеся думают примерно о том же. — А вот если бы с помощью эльфийских магов мы могли бы — пусть только зрительно! — увеличить численность нашего войска, тогда победа уже не казалась бы такой невозможной. А без помощи эльфов… Ведь если мы не сумеем одолеть Гальбаторикса, нам остается одно: бежать из Алагейзии за море, искать какие-то новые земли и начинать жизнь заново, ожидая, пока Гальбаторикса наконец не станет. Даже он не может существовать вечно. Это единственное, в чем можно быть вполне уверенным: ведь в итоге все на свете когда-нибудь кончается…»

Когда от вопросов тактики они перешли к проблемам логистики, споры приобрели особенно яростный характер. Варденский Совет Старейшин не находил общего языка с советниками Оррина ни по одному вопросу, касавшемуся распределения обязанностей и ответственности: кто должен платить за то и за это, кто обязан поставлять продовольствие для рабочих, выполняющих общие задачи, кто будет обеспечивать питанием солдат и так далее, и тому подобное.

В разгар спора Оррин извлек из-за пояса свиток и обратился к Насуаде:

— К вопросу о финансах, госпожа моя… Не будешь ли ты добра объяснить мне один довольно любопытный момент, на который обратили мое внимание?

— Сделаю все, что в моих силах, государь.

— У меня в руках жалоба гильдии ткачей, в которой утверждается, что ткачи по всей Сурде терпят значительные убытки из-за того, что рынок завален чрезвычайно дешевыми кружевами, которые, по их утверждению, плетут у варденов. — На лице Оррина была явственно написана обида. — Кажется, довольно глупо даже спрашивать тебя об этом, но все же ответь: обоснована ли их жалоба и если да, то зачем вардены так поступают?

Насуада даже не пыталась скрыть улыбки.

— Вспомните, государь: однажды вы отказали мне в дополнительной сумме денег для варденов и посоветовали поискать другие способы, чтобы как-то обеспечить себя.

— Да, я помню. И что с того?

— Вот мне и пришло в голову, что плетение кружев вручную занимает слишком много времени, и поэтому кружева так дороги; а если изготовлять их с помощью магии, то получается гораздо легче и быстрее. Вы как прирожденный философ в первую очередь должны положительно оценить подобную идею. Продавая свои кружева здесь и в Империи, мы сумели полностью себя обеспечить, и теперь вардены более ни в чем не нуждаются — ни в пище, ни в крыше над головой.

В жизни Насуады было не так уж много минут, когда ей довелось испытать такое удовольствие, как сейчас.

На лице Оррина было написано неподдельное изумление. Свиток замер в его руке, рот сам собой приоткрылся, на лбу собрались недоуменные морщины — у него был вид человека, который видит перед собой нечто такое, что выше его понимания. Насуада прямо-таки наслаждалась этим незабываемым зрелищем.

— Кружева? — переспросил король.

— Да, государь.

— Вы боретесь с Гальбаториксом с помощью кружев?

— А почему бы и нет, государь?

Он с минуту раздумывал, потом пробурчал:

— Потому что это… недостойно воинов, вот почему! Что впоследствии будут воспевать в своих песнях барды? Какие наши подвиги? Неужели плетение кружев?