таким же бесповоротным, как уход настоящего в прошлое, Чику попросила Арахну позволить ей стать свидетельницей результатов своего выбора. Арахна подчинилась, но не раньше, чем расспросила Чику о мудрости этой просьбы.

- Вы абсолютно уверены? Вы сделали свой выбор, и это, должно быть, было нелегко для вас. Воистину, я восхищаюсь вами.

- Мне это не нужно.

- Но увидеть результат чего-то, что уже предопределено математической неизбежностью движущихся объектов... что бы вы от этого выиграли? Вам нужно только мое слово, что я показываю вам правду, и даже если вы поверите в то, что видите, вам наверняка будет больно.

Чику едва не кивнула, потому что сама пришла почти к такому же выводу. Но ничто из этого не изменило ее убежденности.

- Мне все равно нужно это увидеть.

- Очень хорошо.

И хотя все еще был день, или то, что теперь считалось днем на Крусибле, Арахна очистила участок неба, вернув его к космосу и звездам, и увеличила этот круг во много раз, пока пять искр замедляющих двигателей не образовали узор, похожий на кубик. Конечно, время снова было сжато, но теперь Чику воспринимала эти манипуляции как неотъемлемый компонент своих отношений с искусственным интеллектом.

Арахна прикрепила имена к искрам. - "Малабар", "Укереве", "Шрихарикота", "Маджули", "Нетрани". Я испытываю некоторое удовлетворение от того факта, что правильно идентифицировала их до того, как мы воспользовались передачей с "Занзибара". Каждый голокорабль - это мир, наполненный жизнью. Миллионы жизней, каждая из которых имеет ценность, каждая из которых обладает почти бесконечным потенциалом, ветвь за ветвью тянется в какое-то будущее, которое ни вы, ни я даже представить себе не можем. Ни на мгновение не воображайте, что я слепа к трагизму этого поступка, Чику. Это зверство, ясное и незатейливое. Я виновна, а вы соучастница. Но если этими жизнями нужно пожертвовать, чтобы спасти еще миллионы - и, что не менее важно, экологические и искусственные сокровища целого инопланетного мира, - тогда какой у нас выбор? Я дала им все шансы на переговоры - все возможности свернуть с пути разрушения.

- Они вас боятся. А чего вы ожидали?

- Присутствуйте, - объявила Арахна. - Момент приближается. - Затем она искоса взглянула на свою спутницу-женщину. - Кстати, ваш выбор - что я должна пощадить "Малабар" и "Маджули" ... почему не более густонаселенные голокорабли?

- Хорошего выбора не было.

- Но если чьи-то действия были продиктованы необходимостью спасти как можно большее число граждан...

- Мои - нет. - Чику подумывала оставить все как есть. Арахна не заслуживала того, чтобы слышать, как Чику сделала свой выбор, и в том, чтобы держать язык за зубами, было неоспоримое достоинство. Но какое-то побуждение заставило ее продолжить. - Даже если бы я захотела спасти как можно больше людей, мы понятия не имеем, каково сейчас население этих голокораблей. После всех бед возможно все - массовые перемещения, массовые смерти от чумы или казней. Но много лет назад мы создали две ответвляющиеся популяции слонов - одну в "Маджули", другую в "Малабаре".

- Значит, вы действовали, чтобы спасти слонов, а не людей?

- Вы говорите, что никто из нас не безупречен. Вы ошибаетесь. Так и есть, слоны.

- У вас нет доказательств того, что ваши популяции слонов пережили эти неприятности. Если бы была... нехватка предметов первой необходимости... разве сначала не принесли бы в жертву слонов?

- Возможно, - неуверенно сказала Чику. Она не рассматривала такую возможность, и теперь, когда Арахна внедрила эту идею в ее сознание, она приобрела ужасную самоподкрепляющуюся целостность. Чем больше она размышляла об этом, тем более вероятным это казалось. Но она добавила: - Я доверила эти популяции людям, на которых, как мне казалось, я могла положиться. Людям, которые, как я верила, сделают все, чтобы оправдать мои ожидания. Если я ошибалась на этот счет, так тому и быть. Я дала слонам лучший шанс, какой только могла. Я не могу сейчас повернуться к ним спиной.

- Полагаю, я могла бы обмануть вас, - сказала Арахна. - Я основывала свой выбор целей на обратном твоим желаниям. Включив "Малабар" и "Маджули" в мой список голокораблей для уничтожения.

- Вы сделали так?

Девушка покачала головой. - Нет. Это было бы слишком злобно.

В чрезвычайно быстрой последовательности, подобно трели нот, три искры вспыхнули с невыносимой яркостью, которая смешалась и потушила искорки двух других голокораблей, по мере того как они меняли цвет с белого на очень нежный, похожий на розовый. Свет был чист, как само творение, стирая все грехи, все желания, все последствия. Чику вглядывалась в его чистоту, захваченная моментом. Казалось, прошла вечность, прежде чем свет сменился тьмой, и снова стали видны две все еще горящие искры.

ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ

Трое ее живых спутников уже были готовы идти, когда она присоединилась к ним. Травертин, Намбозе и доктор Эйзиба стояли рядом с ассортиментом серебряных контейнеров: закрывающиеся на застежки футляры с закругленными краями и множеством красочных символов и инструкций, напечатанных плотным шрифтом, тисненных по бокам. Некоторые из шкафов были открыты на петлях, открывая взору обитые тканью внутренности или ряды искусно упакованных выдвижных отделений. Предметы снаряжения, начиная от дыхательных масок и заканчивая медикаментами, были вытащены из ящиков и сложены в беспорядочные кучи на земле. Эти ящики представляли собой лишь малую долю предметов, которые они привезли с собой на "Ледоколе". С другой стороны, у четырех человек были скромные потребности.

Травертин запихивал все это в рюкзак. - Что случилось? Мы были готовы уже час, ожидая тебя. Арахна все время говорила, что ты придешь, но мы начали сомневаться.

- Нам пора двигаться, - сказала Намбозе. - Здесь достаточно, чтобы продержаться пятнадцать, может быть, двадцать дней, при условии, что мы не столкнемся с чем-нибудь действительно неприятным. Мы просмотрели коробки и думаем, что знаем, что нам нужно, а что мы не можем позволить себе носить с собой. Я могу помочь тебе разобраться с базовым набором.

- Что-то случилось? - спросил доктор Эйзиба, поправляя ремешки яркой пластиковой дыхательной маски, которая в данный момент болталась у него на шее. Сосредоточенность превратила его черты в маску, похожую на маску шимпанзе. - Кстати, где ты была?

- Вы говорите, что пробыли здесь час? - спросила Чику.

- Были готовы час назад, - сказал Травертин. - Трудно сказать, но, должно быть, до местного рассвета было недалеко, когда она высадила нас здесь,