Вот ещё не хватало, подумала Лизавета. Сейчас ведь вырубится и печка, и холодильник, а на улице не зима уже! Полёт мысли остановил грохот в большой комнате и звон стекла — точно, там же посуда какая-то. Эй, коты, это вы там с ума сходите? Она выскочила из кухни, и увидела стоящего у дивана и озирающегося вокруг Фалько Морского Сокола.

Он выглядел реальным до ужаса — в своём чёрном шерстяном дублете, том самом, вон там у него дырочка прожжена, она всё хотела чем-то замаскировать, да руки не дошли. С цепью на шее и синей сумкой на поясе. В сорочке с чёрной вышивкой… Лизавета, не чуя ног под собой, сделала три шага и оказалась прижата к груди.

— Лиза. Настоящая живая Лиза.

— Фалько, мой Фалько. Ты есть, ты существуешь, я не сошла с ума, — видеть его, слышать его, касаться его.

Вытирать вдруг побежавшие слёзы о его дублет.

— С чего бы тебе, госпожа моя, сходить с ума? Ты — едва ли не самая трезвомыслящая из всех известных мне людей, — улыбнулся он. — Я существую, и ты существуешь. Просто мы существуем где-то по отдельности, а надо бы вместе.

А дальше взгляды их соединились, и губы, и пальцы переплелись, и тела соединились тоже, и это было так хорошо, как и вообразить-то нельзя, если самому не попробовать. Если ждал — и дождался. Если мечтал — и сбылось.

Он — реальней не придумаешь. Все жесты, все шрамы, все слова — его. И спасибо всем высшим силам за это.

Лизавета открыла глаза — чёрт, всё, как и было. Её квартира, её диван, её подушки, все в шерсти, потому что на них спят её коты. И её мужчина, который никак не связывался со всем этим, однако тоже был. Её муж, которого она не видела полгода, и что уж говорить, не надеялась увидеть вообще.

— Как, Фалько? Как ты это сделал?

— Нашёл тебя, госпожа моя? Не скажу, что это было легко, но — нам удалось. Я всего лишь испытал на себе правильность их расчётов.

— Их? Это кого?

— Астальдо и Дамиано. Астальдо разбирался в том механизме, который переносил избранных, и что-то про него и его работу понимал. Дамиано разобрался в портальной магии. А потом они противоестественным образом это скрестили — и вот я здесь. Чтобы навести по тебе такой портал, они вытянули из меня кучу воспоминаний, и как-то использовали вещи, связанные с нами обоими — платок, который ты для меня вышила, и жемчуг, который подарил тебе я.

— Расцелую обоих. Но говори же, как ты, как Тилечка, как все?

— Тилечка скучает, — улыбнулся он. — Ходит везде со своим псом. Учится. Научилась связываться через зеркало, болтает с Маттео и Дамиано. Соревнуется с мальчишками, кстати, все они сдали выпускные экзамены один одного лучше и официально приняты ко мне на службу. А ещё недавно нашлись Тилечкины потерянные кровные родичи — прослышали о смене власти в Фаро и вернулись. Подались первым делом в Обитель Сияния, и тамошняя Тилечкина сестрица рассказала последние новости. Тогда они явились во дворец, все четверо, заявили, что раз Тилечка теперь богата, то пусть делится, и пришлось вмешаться мне. Я им пояснил, что хоть они и родня Тилечке, но жить им придётся в собственном доме и заниматься делом. Брату — продолжать отцовское занятие, тем более, что он всё равно ничего другого не умеет. Сестре — вести хозяйство. А двух младших пристроить в обучение. Девочку Нитту взяла та дама, которая готовит магические притирания, госпожа Клара. А мальчика Вито — ювелир Анцио, который из твоих хранителей, ему был нужен молодой человек в ученики. Ну и денег на первое время я им, конечно, дал, и обещал приданое девицам, когда замуж пойдут. И запретил надоедать Тилечке. В гости друг к другу пусть ходят, а жилы тянуть — нечего.

— Я тоже по ней скучаю. Сколько времени у тебя прошло?

— У меня — четыре декады, быстрее не справились. А чтобы не стоять над душой у наших исследователей, я пошёл в море. Там как раз очень удачно заявились толпой пираты и неверные — прошёл слушок, что у нас перемены, и они хотели лично убедиться, что перемены именно такие, как рассказывают.

— И ты их разбил, — улыбнулась Лизавета.

— Смотреть на них, что ли? Конечно. А о том, что ты где-то есть, и живая, догадалась София, она у меня умница. Посмотрела на свадебные браслеты.

— Да, я тоже смотрела на них и говорила себе, что где-то ты есть. И всё это мне не примерещилось.

— Нет, радость моя, не примерещилось. А у тебя сколько времени прошло?

— Полгода, даже чуть больше. Я вернулась в тот самый момент, в который исчезла.

— Я уже потом подумал — даже хорошо, наверное, что сволочь Марцио всё это устроил, и ты пропала вот так сразу. А если бы мы с тобой прожили долгую жизнь, а потом тебя вышвырнуло бы обратно? — смеялся он.

— Что ты с ним сделал? С Марцио?

— Он выпил ту же самую дулью. Попробовал, каково это. А его дочь я выдал замуж подальше от города, за одного из внуков герцога Вассо. Мать уехала с ней. С Катариной — ты же помнишь Катарину Дориа, это ведь она сделала для Марцио яд — мы разбирались вместе с Раньеро. Ей тоже предложили выпить дульи. А я засадил наши лучшие умы за решение задачи, мне казалось, что решение должно быть. Дамиано я заманил как раз этой задачей, он такое любит. А Астальдо я обещал должность первого придворного мага, он же хотел. Там как раз господин Карло просится в отставку. Кстати, Астальдо и госпожа Агнесса поженились, на прошлой декаде.

— Ох ты, я рада за них!

— Там, как я понимаю, оказалось, что госпожа Агнесса носит ребёнка, ну они и не стали больше ничего ждать.

— Совсем хорошо. И будет у них рыжий Лисёнок. Или Лисонька. А как его ноги и прочее?

— Ходит пока с посохом, но утверждает, что ему постепенно становится лучше. Скажи, это же твой дом? — он оглядел комнату.

В комнате, надо сказать, был беспорядок. Книги, вещи, гитара, чашка из-под кофе у компа, в углу — швейная машинка с нитками, обрезками и прочим, что осталось от шитья платья на юбилей, обертки от конфет и прочая радость, и всё присыпано кошачьей шерстью, потому что Лис, длинношерстный паразит, сбрасывает её в невероятных количествах.

— Да. Мой дворец из розового мрамора. Признаюсь честно — я обязана им тебе, — и Лизавета рассказала историю покупки квартиры.

— Я очень рад, госпожа моя, — улыбнулся он, — что смог чем-то улучшить твою жизнь даже сквозь время и пространство. И с кем ты тут живёшь?

— А вот с ними, — Лизавета кивнула на котов, вольготно разлёгшихся на куче их одежды.

Васька пришёл в восторг от рубахи Сокола — нюхал и валялся на ней. А кото-Лис подгрёб под себя его дублет и домашнюю майку Лизаветы, и устроился сверху. Поднял голову и глянул, сощурившись — чего, мол, уставились? Лежит на полу — значит, моё!

— Коты. Ты любишь котов?

— Люблю, — кивнула она. — Просто у меня их раньше никогда не было.

Потом они поднимались, и шли в её крошечную ванную, и Фалько смеялся, когда Лизавета показывала ему душевую кабину и прочую сантехнику, и притащила когда-то подаренный банный халат, который ей самой был велик, а ему, наверное, подойдёт. Про остальное можно подумать потом.