Мы сделали искреннюю попытку, но судьба не отпустила нам достаточно времени. В дверь Баррича настойчиво постучали, и в комнату вошла Лейси с корзинкой в руке. Она быстро закрыла за собой дверь.

– Избавьтесь от этого как-нибудь, – она вывалила на стол убитого цыпленка.

– Обед! – с энтузиазмом провозгласил шут. Лейси не составило труда понять, в каком состоянии мы находимся. Еще меньше времени потребовалось ей, чтобы прийти в ярость.

– В то время как мы ставим на карту наши жизни и репутации, вы напиваетесь! – Она повернулась к Барричу: – За двадцать лет ты так и не понял, что это ничего не решает!

Баррич и глазом не моргнул.

– Вопросы бывают и неразрешимыми, – заметил он философски. – А выпивка все сглаживает. – Он легко поднялся на ноги и встал перед ней, твердый как камень. Годы пьянства, по-видимому, научили его хорошо владеть собой в такие мгновения. – Что ты хотела?

Лейси прикусила губу, но решила не спорить.

– Мне нужно, чтобы вы это уничтожили. И мне нужна мазь от синяков.

– Разве в этом замке никто больше не пользуется услугами лекаря? – спросил шут, не обращаясь ни к кому в частности.

Лейси не обратила на него внимания.

– Вот под каким предлогом я сюда пришла, так что мне бы лучше взять у тебя мазь, на случай, если кто-нибудь захочет проверить. А на самом деле я собиралась найти Фитца и спросить, знает ли он, что гвардейцы топорами рубят дверь короля.

Я мрачно кивнул. Но шут с криком вскочил на ноги.

– Что? – Он повернулся ко мне: – Ты, кажется, сказал, что все в порядке? Ну и что это значит?

– Это лучшее, что я мог предпринять, и за очень короткое время, обрати внимание, – заметил я. – Это или сработает, или нет. На данный момент мы сделали все, что могли. Кроме того, подумай сам. Это хорошая, крепкая дубовая дверь. А когда ее снесут, они, полагаю, обнаружат, что внутренняя дверь в королевскую спальню точно так же заперта и закрыта на засов.

– Как это тебе удалось? – тихо спросил Баррич.

– Не мне, – отрывисто ответил я и посмотрел на шута. – На данный момент я сказал достаточно. Ты должен доверять мне. – Я повернулся к Лейси: – Как королева и Пейшенс? Как прошло наше представление?

– Неплохо. Королева очень сильно ушиблась, и, честно говоря, я не так уж уверена, что ребенку ничто не угрожает. Выкидыш не всегда случается немедленно. Но будем надеяться на лучшее. Волзед был решителен, но бестолков. Для человека, который утверждает, что он лекарь, он удивительно мало знает об истинных свойствах растений. Что до принца... – Лейси фыркнула, но не стала продолжать.

– Разве никто, кроме меня, не считает, что незачем распространять слухи о выкидыше? – легкомысленно спросил шут.

– У меня не было времени придумать что-нибудь еще. Через день или два королева опровергнет эти слухи и скажет, что с ребенком, по-видимому, все в порядке.

– Так, пока мы в безопасности, – заметил Баррич. – Но что дальше? Так и будем смотреть, как короля и королеву Кетриккен увозят в Тредфорд?

– Доверие. Я прошу об одном дне доверия, – сказал я осторожно. Я надеялся, что этого будет достаточно. – А теперь нам надо разойтись и жить нормально, насколько это возможно.

– Конюх без лошадей и шут без короля, – заметил шут. – Мы с Барричем можем продолжать пить. Думаю, это как раз и есть нормальная жизнь при таких обстоятельствах. Что до тебя, Фитц, то я представления не имею, как тебя называть в эти дни, не говоря уж о том, какова твоя нормальная жизнь. Поэтому...

– Никто не будет сидеть и пить, – угрожающе произнесла Лейси. – Отодвиньте бутылку и будьте настороже. И разойдитесь, как говорил Фитц. В этой комнате было сказано и сделано достаточно, чтобы всех нас повесили за измену. Конечно, кроме тебя, Фитц Чивэл. Для тебя у них найдется яд. Тех, в ком течет королевская кровь, не вешают.

От этих слов все мы похолодели. Баррич поднял пробку и закупорил бутылку. Лейси ушла первой, унося в корзинке горшочек с мазью, которую ей дал Баррич. Шут последовал за ней. Когда я оставил Баррича, он заканчивал ощипывать цыпленка, выдергивая последние перышки. Этот человек не тратил времени зря.

Мне пришло в голову немного прогуляться. Я следил, нет ли тени у меня за спиной. Кетриккен, наверное, отдыхает, и я не думал, что смогу сейчас выносить болтовню Пейшенс и ее проницательность. Если шут был в своей комнате, значит, ему не требовалось ничье общество. Если его там не было, я представления не имел, где его искать. Баккип был наводнен жителями Внутренних Герцогств, как больная собака блохами. Я прошел через кухню, стащив пару имбирных пряников. Потом я бесцельно бродил по дворам замка, стараясь делать вид, что у меня нет никакой определенной цели, но на самом деле направляясь к хижине, в которой некогда прятался Ночной Волк. Теперь эта хижина была пуста и так же холодна внутри, как и снаружи. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как Ночной Волк покинул ее. Он предпочитал поросшие лесом холмы за Баккипом. Но мне недолго пришлось ждать, прежде чем его тень появилась в дверях.

Может быть, самая большая радость связи Уита заключается в том, что никогда и ничего не приходится объяснять. Мне не нужно было перечислять Ночному Волку события прошедшего дня, не нужно было подыскивать слова, чтобы описать, каково это было – смотреть, как уходит от меня Молли. И он тоже не задавал вопросов и не произносил обязательных сочувственных слов. Человеческие переживания для него имели мало смысла. Он реагировал на силу того, что я чувствовал, а не на причины моих переживаний. Он просто подошел ко мне и сел рядом со мной на грязный пол. Я мог обнять его, зарыться лицом в его мягкую шкуру и сидеть молча.

Такие стаи создают люди, заметил он мне через некоторое время. Как вы можете охотиться вместе, если не в состоянии бежать в одном направлении?

На эго я не ответил. Я не знал ответа. А он и не ждал его.

Он наклонился и почесал переднюю лапу. Потом сел, потянулся и спросил:

А что ты теперь будешь делать с самкой?

Не у всех волков есть самки.

У вожаков всегда есть. А как иначе будет увеличиваться стая?

У моего вожака есть самка, и она ждет щенят. Может быть, волки поступают правильно, и людям следует брать с них пример. Возможно, только вожакам следует заводить самок. Сердце Стаи давным-давно решил, что у него не может быть одновременно и самки и вожака, которым он мог бы принадлежать всем сердцем.

Как бы то ни было, он больше волк, чем хочет признать. Он помолчал. Пряник?

Я дал ему пряник и смотрел, как он жадно глотает.

Мне не хватало твоих снов по ночам.

Это не мои сны. Это моя жизнь. И я рад приветствовать тебя в ней, если только Сердце Стаи не рассердится на нас. Лучше жить вместе. Он немного помедлил. Ты бы предпочел разделить жизнь с самкой?