Внезапно Эшер почувствовал, как у него все сжалось внутри. Так случалось каждый раз, когда ослабевала магия Барлы. Но сейчас Эшера едва не вывернуло наизнанку. Он поморщился и посмотрел на Мэтта.

— Ты в порядке? — спросил тот.

— Справлюсь. А ты?

— Тоже справлюсь.

На лице бывшего конюшего застыла болезненная гримаса.

— Ну, что, тогда пойдем?

И они двинулись дальше, поминутно спотыкаясь и падая, с трудом удерживаясь на постоянно сотрясавшейся земле. Ледяной ветер хлестал лицо снежными плетями, льдинки кололи острыми иглами, пронзали кожу и впивались в тело подобно злобным насекомым. Гар поранился еще в фургоне и теперь, весь в крови, брел, поддерживаемый верным Дарраном. Мэтт подал руку Вейре, и лишь Дафна упрямо отказалась от чьей-либо помощи. Они шли навстречу потоку беженцев. Туда, где еще возвышались остатки Стены, которые притягивали их, словно магнит.

* * *

Сделав все, что мог для погибших и искалеченных у Фонтана Мольбы, и, убедившись, что глупец Холз увел остальных молиться в часовню, где те, стоя едва не на головах друг у друга, подвергались ежесекундному риску быть погребенными заживо, Оррик остался на улице, полагая, что здесь его помощь нужнее всего.

Не обращая внимания на опасность, на постоянно сверкавшие молнии, стрелы которых били и били в городские улицы, увертываясь от падающих кирпичей, обломков зданий и копыт насмерть перепуганных животных, он бродил среди развалин, вытаскивал тех, кого еще можно было спасти, тушил огонь, который тут же разгорался вновь. А что еще ему оставалось? Не возвращаться же назад в свой кабинет, к столу, заваленному никому теперь не нужными бумагами!

Он как раз пробирался по переулку Кружевниц, маленькой улочке сразу за площадью, где надеялся отыскать выживших в этом аду, как вдруг кто-то тронул его за плечо и окликнул:

— Пеллен!

Он резко обернулся и едва не упал от неожиданности.

— Эшер?!

Да, это был он. Живой, здоровый и, что совсем удивительно, не один. За его спиной, кутаясь в оборванные плащи, стояли Мэтт, Дафна, Дарран, принц Гар с окровавленным лицом и морщинистая старуха, которую Оррик никогда прежде не видел.

— Эшер! — снова воскликнул капитан, чувствуя, как захлестывают его эмоции. Погибающий мир окончательно расплылся у него перед глазами. — Как ты смог…

Эшер обнял его, невольно причинив боль, но Оррик не обратил на это внимания.

— Где Джарралт? — спросил Эшер. — То есть я хотел сказать… Морг?

Оррик прижал руку к раненому плечу, чувствуя, как оно вновь начинает кровоточить, и поморщился не то от боли, не то от ужаса, который рождало само это имя.

— Его никто не видел. Никто этого не знает.

На мгновение сумрак озарился очередной вспышкой молнии. Откуда-то донеслись крики ужаса и боли. Где-то заржали насмерть перепуганные лошади. И тут же неподалеку обрушилось величественное здание Гильдии Музыкантов. Налетевший затем порыв ледяного ветра принес с собой новый заряд смертоносных ледяных игл. Воздух наполнился леденящим душу воем и свистом.

Жуткий, отчаянный вопль раздался среди развалин, которые остались от некогда прекрасных зданий переулка Кружевниц. Оррик с Эшером переглянулись и, не сговариваясь, бросились туда, а затем на площадь, так как больше всего криков доносилось оттуда. Остальные последовали за ними.

Они добежали до выхода из переулка и остановились как вкопанные, с ужасом глядя на то, что осталось от прекрасного центра города.

— Помилуй нас, Барла! — простонал Дарран.

Немногие оставшиеся нити, некогда составлявшие единую магическую ткань чудесной Стены Барлы, теперь бесполезно трепетали, словно обрывки старого флага на фоне жуткого фиолетово-зеленого неба. Внушавшие некогда гордость и уважение, сейчас они казались насмешкой над магией. На глазах у вольных и невольных свидетелей куски магического купола срывались и падали на кроны деревьев.

Внезапно Эшер и Мэтт вскрикнули разом, почувствовав, как лопнули последние магические нити, удерживавшие Стену. Раздался оглушительный грохот, и чудовищная сила освобожденной энергии обрушилась на город, повергая в руины сохранившиеся строения. Давя плоть и кроша кости. Земля под городом содрогнулась, в последний раз протестуя против такого насилия. Все, кто еще стоял, попадали на камни, а из часовни, уцелевшей несмотря на потрясение, повалили с криками молившиеся, жаждая своими глазами увидеть, что происходит. Холз выбежал в числе последних. Остановившись на верхней ступени крыльца, с трепещущей на ветру жидкой косичкой, он слабым голосом призывал жителей вернуться в часовню на молитву.

Ветер стих. Дождь прекратился. Перестал идти снег. На землю опустилась оглушительная тишина. Задыхаясь от волнения, Оррик и все остальные поднялись с мостовой. Капитан осмотрелся, пытаясь выяснить, какие еще разрушения случились в его бедном, умирающем городе, и много ли жизней унес последний удар стихии. Сердца на мгновение замерли, а потом учащенно забились, словно кто-то невидимый сжал их в своей ладони и, немного подержав, отпустил, давая возможность пожить еще какое-то время. И тут Оррик увидел…

Превозмогая боль, он взмахнул раненой рукой и воскликнул:

— Смотрите! Смотрите!

К площади приближался чародей по имени Морг.

Поддерживаемый невидимой силой, он плыл высоко над разоренным городом, над развалинами, в которые превратилась заполненная народом площадь.

— Барла! Любовь моя! Твоя Стена пала! И вот он я, здесь!

Чей-то голос долетел до него.

— Конройд! Если ты действительно Конройд! Во имя Барлы и всего святого! Приказываю тебе — изыди!

А-а! Это Холз. Помешанный на любви к Барле болтливый тупица. Он подплыл к часовне, последнему прибежищу мертвецов, где на верхней ступеньке крыльца стоял дрожащий от страха старикашка, бросавший ему последний вызов.

— Здесь нет Конройда, — сказал он, улыбаясь. — Конройд мертв.

— Я не верю тебе! — воскликнул Холз. — Верни его нам, кто бы ты ни был, а сам — изыди!

Все так же улыбаясь, он снизился, протянул руку и потрепал по щеке неразумного жреца. Морщинистая кожа на лице Холза тут же почернела, словно от ожога, и облезла.

— Ах, Эфрим, Эфрим! Вспомни свое писание. Ты знаешь, кто я.

Жрец отшатнулся, а он отвернулся и посмотрел на горы. Дрожа от наслаждения, Морг отверз свой разум, призывая силу, всю силу, все то, чего так долго был лишен за Стеной Барлы. Призвал всю свою славу и торжество и получил… получил…

Ничего.

Шок был настолько велик, что он рухнул, словно камень. Свалился прямо в стадо четвероногих тварей. Однако прежде, чем его успели затоптать, Морг испепелил все вокруг огнем своей ненависти и вновь вознесся в воздух. Ужас, словно живое существо, прыгнул ему на плечи и почти ослепил своими удушливыми объятиями.