Голос ее звучал отчужденно и безмятежно, как звучат по ночам голоса над водой. Она была совершенно спокойна.

— Не может быть, — сказал я. — Д-р Верингер там больше не живет. Это он мне звонил.

— Правда? Я слышала, как он просил кого-то приехать побыстрее. Решила, что это д-р Верингер.

— Где он сейчас?

— Он упал, — сказала она. — Должно быть, качался на стуле и поскользнулся. Это и раньше бывало. Разбил обо что-то голову. До крови, но не сильно.

— Что же, прекрасно, — сказал я. — Зачем нам много крови? Я спрашиваю, где он сейчас?

Она серьезно поглядела на меня. Потом указала пальцем.

— Где-то там. На обочине или в кустах у забора. — Я наклонился и всмотрелся в нее.

— Черт побери, неужели вы не поискали? — Тут я решил, что она в шоке.

Потом бросил взгляд на лужайку. Ничего не увидел, но у забора была густая тень.

— Нет, не поискала, — невозмутимо отвечала она. — Идите сами ищите. С меня хватит. Не могу больше. Сами ищите.

Она повернулась и вошла в дом, оставив дверь открытой. Далеко она не ушла. Через три шага просто свалилась на пол, как подкошенная. Я подхватил ее на руки и уложил на один из двух больших диванов, стоявших друг против друга возле длинного светлого столика. Я пощупал у нее пульс. Не могу сказать, чтобы он был очень слабый или неровный. Глаза у нее были закрыты, веки по краям голубые. Я оставил ее лежать и вышел на улицу.

Он оказался именно там, куда она показывала. Лежал на боку в тени шиповника. Пульс бился быстро, толчками, дыхание неровное. Затылок был в чем-то липком. Я позвал его, потряс. Похлопал по щекам. Он замычал, но в себя не пришел. С трудом посадив его, я закинул его руку себе на плечо, повернулся спиной, взвалил его на себя и попытался ухватить его за ногу. Не вышло. Тяжелый был, как цементная плита. Мы оба шлепнулись на траву, я передохнул и сделал новую попытку. Наконец, кое-как взвалив его на закорки, я поплелся по лужайке к распахнутой двери. Расстояние до дома было, как до Китая и обратно. Каждая из обеих ступенек крыльца оказалась в три метра высотой. Шатаясь, я добрался до дивана, стал на колени и скатил тело на подушки. Когда я выпрямился, мне показалось, что позвоночник треснул по крайней мере в трех местах.

Эйлин Уэйд исчезла. Вся комната была в моем распоряжении. Но мне было уже не до того, кто куда делся. Я сел, поглядев на Уэйда, ожидая, чтобы он вздохнул. Потом осмотрел его голову. Волосы слиплись от крови. На вид не так уж страшно, но повреждение головы — дело серьезное.

Потом рядом возникла Эйлин Уэйд. Она разглядывала его так же отчужденно и спокойно, как прежде.

— Извините за обморок, — произнесла она. — Не знаю, с чего бы это.

— Наверное, надо вызвать врача.

— Я позвонила д-ру Лорингу. Он мой домашний врач. Он отказался приехать.

— Тогда позвоните кому-нибудь еще.

— Нет, он приедет, — сказала она. — Не хотел, но приедет, как только сможет.

— Где Кэнди?

— У него сегодня выходной. Четверг. У кухарки и у Кэнди выходные по четвергам. Здесь так принято. Можете уложить его в постель?

— Один не смогу. Принесите плед или одеяло. Вечер теплый, но ему ничего не стоит подцепить воспаление легких.

Она сказала, что принесет плед. Я подумал, что это чертовски любезно с ее стороны. Но мысли путались. Я надорвался, втаскивая Уэйда в дом.

Мы накрыли его пледом, и через пятнадцать минут явился д-р Лоринг при полном параде — крахмальный воротничок, очки без оправы и выражение лица, будто его попросили вытереть собачью блевотину.

Он осмотрел окровавленную голову.

— Неглубокий порез и синяк. Сотрясение исключено. По дыханию можно будет судить о состоянии. Он потянулся за шляпой. Взял свой саквояж.

— Укройте его потеплее, — велел он. — Голову можно осторожно обмыть. Проспится, и все пройдет.

— Я один не донесу его наверх, доктор, — сказал я.

— Значит, оставьте здесь. — Он равнодушно скользнул по мне взглядом. — Спокойной ночи, м-с Уэйд. Как вам известно, алкоголика я не лечу. Даже если бы лечил, ваш муж моим пациентом не будет. Вы, конечно, это понимаете.

— Никто вас не просит его лечить, — сказал я. — Я прошу помочь перенести его в спальню, чтобы я мог его раздеть.

— А вы кто такой? — осведомился д-р Лоринг ледяным голосом.

— Меня зовут Марло. Я здесь был недавно в гостях. Ваша жена нас познакомила.

— Интересно, — заметил он. — А откуда вы знаете мою жену?

— Какая разница, черт побери? Я хочу только…

— Меня не интересует, что вы хотите, — оборвал он. Повернулся к Эйлин, отрывисто кивнул и направился к выходу. Я стал у него на пути, загородив дверь.

— Минутку, док. Должно быть, давненько вы не перечитывали интересное произведение под названием «Клятва Гиппократа». М-р Уэйд мне позвонил, а я живу довольно далеко. Но ему явно было плохо, и я примчался сюда, невзирая на правила уличного движения. Я нашел его без сознания, притащил сюда. Не стану врать, что он легкий, как перышко. Но у слуги сегодня выходной, а больного надо перенести наверх. Картина вам ясна?

— Уйдите с дороги, — процедил он сквозь зубы. — Иначе я позвоню шерифу и вызову полицию. Как врач…

— Как врач вы куча блошиного дерьма, — сказал я и отступил в сторону.

Он залился краской — не сразу, зато до ушей. Желчь явно подступила ему к горлу. Но он открыл дверь и вышел, аккуратно прикрыв ее за собой.

На прощанье взглянул на меня. Такого мерзкого взгляда и такого мерзкого лица я в жизни не видел.

Когда я обернулся к Эйлин, она улыбалась.

— Над чем смеетесь? — рявкнул я.

— Над вами. Вы всем говорите, что думаете? Разве вы не знаете, кто такой д-р Лоринг?

— Знаю. И кто он такой, и что он такое. — Она взглянула на часики.

— Наверное, Кэнди уже вернулся, — сказала она. — Пойду посмотрю. Он живет в комнате за гаражом.

Она ушла, а я сел и стал смотреть на Уэйда. Знаменитый писатель похрапывал. Лицо у него вспотело, но плед я снимать не стал. Через минуту-другую вернулась Эйлин с Кэнди.

На мексиканском красавце была спортивная рубашка в черно-белую клетку, черные брюки без пояса, с безупречной складкой, черные с белым замшевые туфли без единого пятнышка. Густые черные волосы, зачесанные назад, блестели от лосьона или крема.

— Сеньор, — произнес он, отвесив мне легкий иронический поклон.

— Помогите м-ру Марло отнести моего мужа наверх, Кэнди. Он упал и поранился. Извините, что я вас потревожила.

— De nada, Senora, — отвечал Кэнди с улыбкой.