В США мало что сделано для облегчения неизбежного и огромного налогового бремени, связанного с пенсионным обеспечением поколения «беби-бумеров». Нынешняя президентская гонка лишь отодвинула эту проблему на задний план. Время здесь, однако, не на нашей стороне: чем больше мы будем оттягивать решение проблемы, тем более болезненными окажутся последствия.

Наконец, вот уже девять месяцев мы живем в условиях недостатка кредитов. Чтобы преодолеть этот самый тяжелый за последние 50 лет кризис, нам нужно сделать очень много. Не исключаю, что оборотной стороной выхода из кризиса может стать глобальная экономика, которая очень сильно отличается от той. к которой мы привыкли.

Долгое время, вплоть до августа 2007 года, мы были пленниками одного из тех пузырей, которые с завидной регулярностью возникают на финансовых рынках. В этой книге я уже анализировал взаимосвязь причин одного из самых последних пузырей на рынке жилой недвижимости и фондового пузыря 1990-х годов с процессами, происходившими после окончания холодной войны: почти повсеместным отказом от централизованного планирования, переходом на рыночную экономику и выходом полумиллиарда человек на рынок труда в новых странах с рыночной экономикой по всему миру. Конкуренция вызвала такое снижение глобальных темпов инфляции, к которому не приводила ни жесткая денежно-кредитная политика, ни глобализация.

После 2000 года на фоне низкой инфляции темпы роста развивающихся стран резко возросли, превысив рост стран развитого мира более чем в два раза. Заметно увеличилась и доля развивающегося мира в глобальном доходе. Поскольку жители Китая и большинства других развивающихся стран стабильно превращают в сбережения более значительную часть своего дохода, чем жители развитых стран, на финансовых рынках стало преобладать то, что экономисты называют склонностью к накоплению, а не склонность к инвестированию в капитальные активы. Как следствие, долгосрочные процентные ставки, как номинальные, так и реальные, резко снизились. К 2006 году уровни инфляции и номинальные долгосрочные процентные ставки опустились ниже 10% по всему миру за исключением нескольких стран, прежде всего Венесуэлы, Зимбабве и Ирана.

Глобальное снижение долгосрочных процентных ставок в условиях падения уровня инфляции стало причиной резкого взлета цен на активы. С 1985 по 2005 год повышение рыночной стоимости акций, облигаций, жилой и коммерческой недвижимости, жилищных ипотечных кредитов и других обязательств нефинансового бизнеса и домохозяйств значительно опережало рост глобального внутреннего дохода. Покупка этих активов финансовыми посредниками вызывала, в свою очередь, массированный рост ликвидности. Инвестиционные банки, фонды прямых инвестиций, хедж-фонды и пенсионные фонды захлестнул поток средств, предназначенных для инвестирования. Убаюканные признаками усиления стабильности инвесторы в стремлении повысить доходность, ухудшающуюся в результате падения долгосрочных процентных ставок, стали приобретать низкокачественные. но более доходные активы. Это привело к сокращению спредов доходности до минимального за последние десятилетия уровня.

Такая тенденция в буквальном смысле вскружила головы сотням миллионов домовладельцев в развитых и развивающихся странах: стоимость их собственности резко взлетела. Более чем в двух десятках стран начался бум в сфере жилой недвижимости. Особенно ярко он проявился в Великобритании, Ирландии, Испании. Австралии и Индии. Ситуация в США была далека от экстремальной, фактически она мало отличалась от средней для рынков, переживающих бум.

Как всем теперь хорошо известно, одним из секторов, на которые пришлась львиная доля притока ликвидности, были высокодоходные ценные бумаги, выпущенные под американские низкокачественные ипотечные кредиты. Спрос на такие бумаги вырос очень сильно. Риски, связанные с ними, казались минимальными в условиях стабильного роста цен на жилье и чрезвычайно низкого уровня просрочек платежей и обращений взыскания на заложенную недвижимость даже по низкокачественным кредитам. (Это в определенной мере было связано с легкостью использования оплаченной доли собственности и рефинансирования для погашения обязательств по кредитам.)

Чрезмерная доходность секьюритизированных низкокачественных кредитов выглядела очень соблазнительно. Хедж-фонды, пенсионные фонды и банки по всему миру буквально расхватывали эти инструменты, заставляя Уолл-стрит и других американских эмитентов ипотечных бумаг увеличивать спрос на низкокачественные кредиты. Оригина-торы низкокачественных кредитов, видя, что они могут без особого риска выдавать новые кредиты и сразу перепродавать их, стали заманивать заемщиков очень выгодными условиями. Они начали предлагать кредиты без первоначального платежа и с «регулируемой ставкой», позволявшей выбирать, сколько платить каждый месяц, не требуя документов, подтверждающих размер вашего дохода или активов, и независимой оценки собственности.

Объемы выдаваемых низкокачественных кредитов резко пошли вверх — с 2002 по 2005 год они выросли в три раза[155]. Выпуск ценных бумаг, обеспеченных низкокачественными кредитами, в последнем квартале 2005 года покрывал выданные кредиты более чем на 80%. (Четырьмя годами ранее этот показатель не превышал 50%.) Теперь мы знаем, что уровень просрочек по низкокачественным кредитам, выданным в последние месяцы 2005 года и позже, намного выше, чем у более ранних кредитов. Инвестирование в подобные кредиты, которым увлеклись некоторые наиболее активные финансисты, оказалось ужасной ошибкой.

На мой взгляд, если бы не спрос со стороны эмитентов ипотечных бумаг, доля низкокачественных кредитов была бы намного меньше, а дефолты случались бы реже. В любом случае в отсутствии секьюритизации убытки по низкокачественным кредитам наверняка коснулись бы только США, поскольку за их пределами вряд ли кто инвестирует в несекьюритизиро-ванные американские низкокачественные кредиты. Ценные же бумаги, обеспеченные этими кредитами, активно покупались иностранными инвесторами вроде BNP Paribas. Секьюритизация проводилась в значительной мере путем выпуска облигаций, обеспеченных долговыми обязательствами (CDO), старшим траншам которых агентства присваивали рейтинг ААА. К кризису привела неправильная оценка подобных рискованных активов. Когда рынки превращают в мусор бумаги с высокими рейтингами, инвестиционное сообщество охватывает неопределенность. Недоверие распространяется на всю совокупность CDO и других экзотических финансовых продуктов вроде структурированных инвестиционных инструментов (SIV), коммерческих бумаг, обеспеченных активами (АВСР), и CDO, обеспеченных другими CDO.

Вот как начинается глобальный кредитный кризис. Когда до инвесторов доходит, что какое-то количество коммерческих бумаг обеспечено, например. низкокачественными ипотечными активами, они без разбору сбрасывают все краткосрочные коммерческие бумаги и переходят на безрисковые казначейские векселя. Цена этих бумаг падает, а их доходность взлетает. Эмитенты таких бумаг начинают просить свои банки открыть кредитные линии или просто помочь. Балансы банков и без того обременены миллиардными промежуточными кредитами, предоставленными для финансирования корпоративных слияний и выкупов, которые застопорились из-за неопределенности финансового климата. Банки рассчитывали на то. что смогут сразу же продать эти кредиты инвесторам и. таким образом, высвободить средства для выполнения других обязательств. Однако возможностей для осуществления таких сделок больше нет, и банкам приходится сокращать финансирование.