По просьбе Маккея Рочелли описал сумбур, воцарившийся в АДМ после обыска и последовавшего вслед за ним сенсационного известия о роли Уайтекера в этом деле. И все же, сказал Рочелли, он продолжал поддерживать отношения с Уайтекером, потому что считал его другом.

Маккей просмотрел свои записи и спросил:

– Говорили ли вы Уайтекеру о том, что вы слышали, как президент АДМ Джим Рэнделл велел собрать сведения о всех сделках с участием Уайтекера?

Рочелли посмотрел в глаза Маккея:

– Насколько я помню, в одном из разговоров я сообщил Уайтекеру о том, что служащие АДМ получали приказ собрать его отчеты о расходах и прочие. Как друг Марка, я считал своим долгом предупредить его. Но я не помню, исходил ли этот приказ от Джима Рэнделла. Со мной он, во всяком случае, это не обсуждал.

Отчеты о расходах – первое, на что смотрит компания, желая дискредитировать своего бывшего служащего. А об инвойсах и договорах Рочелли даже не упомянул. Рухнула еще одна опора, поддерживавшая обвинения Уайтекера в адрес АДМ.

Паром компании «Стар лайн» пересек бухту, отделяющую главный остров Гонконга от материка, и, дав гудок, пришвартовался к пристани на полуострове Коулун. Американцы, то есть Брайан Шепард, Боб Херндон, Скотт Лассар, Джим Гриффин и Джим Мучник, собрали вещи, сошли на берег и направились к стоящему на набережной элегантному отелю «Шангри-Ла». Здесь, в Гонконге, они несколько дней будут собирать информацию, которая по значимости уступала разве что аудио- и видеозаписям, добытым с помощью Уайтекера.

К июню прокурорам удалось достичь предварительного соглашения с компаниями «Адзиномото» и «Киова хакко». Обе компании согласились уплатить штраф по десять миллионов долларов каждая; один сотрудник каждой из компаний – Кандзи Мимото из «Адзиномото» и Масару Ямамото из «Киова хакко» – признавал себя виновным и был готов уплатить штраф. Вопрос о судьбе могущественного директора «Адзиномото» Кадзутоси Ямады, договаривавшегося с Миком Андреасом в Калифорнии об объемах производства, повис в воздухе. Выдвигать или не выдвигать обвинение против него – зависело от американских властей.

А теперь команда бойцов «Битвы за урожай» прибыла в Гонконг, чтобы выслушать показания японских бизнесменов. Если они удовлетворят обвинителей, то можно заключать окончательное соглашение.

Американцы, небрежно одетые в легкие рубашки и слаксы, вошли в вестибюль «Шангри-Ла». Гигантская люстра освещала усеянный звездами мраморный пол. Прибывшие топтались на месте, не зная, куда идти, но тут перед ними возник Дэвид Веструп, защитник Ямамото.

– Добро пожаловать в «Шангри-Ла», – произнес он. – Давайте пройдем в зал, зарезервированный для вас.

Все проследовали за Веструпом через вестибюль к круглосуточному бизнес-центру отеля. Бизнес-центр излучал изысканную элегантность: стены, обшитые полированными панелями вишневого дерева, на полу роскошный ковер. За столиком около входа нарядная китаянка выстукивала что-то на клавиатуре компьютера. Прокуроры и агенты прошли мимо нее в тесный конференц-зал. К ним присоединились еще два адвоката, Джеймс Кеннеди и Пол Виктор. Веструп достал из большой папки несколько книжечек в кожаных обложках и разбросал их по узкому столу в центре зала.

– Это личные дневники и записные книжки мистера Ямамото, – сказал Кеннеди. – В дневниках содержатся его наблюдения и размышления о проводившихся переговорах и о телефонных разговорах. В записных книжках в основном заметки, даты и расписания.

Адвокаты оставили гостей наедине с документами и записями Ямамото, и те несколько часов знакомились с ними. Дневники и записные книжки вызвали особый интерес. Все записи были сделаны по-японски, но то и дело попадались имена и цифры, отражавшие переговорный процесс. Было ясно, что в них вся история сговора о ценах, которая началась куда раньше, чем были сделаны первые аудиозаписи Уайтекера.{390}

На следующий день американцы, разбившись на группы, побеседовали с представителями японских компаний в разных помещениях двумя этажами ниже вестибюля. Те, кто допрашивал Ямамото, устроили обеденный перерыв чуть раньше и поджидали других возле ресторана отеля. Из комнаты, где давали показания служащие компании «Киова хакко», выскочил возбужденный Кевин Калем, молодой юрист антитрестовского отдела, которого все называли Кей-Си, по первым буквам имени и фамилии.

– Этот тип, которого я допрашивал, выдал Уилсона с потрохами! – воскликнул он и выбросил кулак вверх. – Теперь он наш.

Все уставились на него и разразились хохотом. Калем, похоже, забыл, что Уилсон блистал на главных ролях во множестве записей.

– Слушай, Кей-Си – сказал Херндон, смеясь. – Уилсоном мы уже сыты до отвала.

В этот день произошел несомненный перелом хода расследования. Ямамото, с его дневниками и записными книжками, оказался почти идеальным свидетелем. Он записывал все до мельчайших подробностей, точно и досконально.

Ямамото, бесспорно, украсит заседание суда. Преодолев все препятствия, антитрестовское расследование снова пошло полным ходом.

Беседы с японцами шли всю неделю, после чего американская сборная вылетела домой, крайне довольная ситуацией, которая еще недавно грозила распадом всего дела. Теперь обвинители могли обойтись без Уайтекера, у них нашлись и другие свидетели.

В тесной, тускло освещенной комнате для переговоров нью-йоркской юридической фирмы было жарко и душно. В то субботнее утро 12 августа сюда набилось человек десять. Они пришли на допрос президента южнокорейской компании «Севон Америка» Чхом Су Кима.{391}

Вместе с Херндоном, Мучником, Робин Манн, Сьюзен Букер и еще полудюжиной юристов здесь присутствовал говоривший по-корейски полицейский из Иллинойса Питер Хванг, который помогал при допросе. Все были измучены жарой и духотой. Никто не ожидал, что на выходные фирма отключит кондиционеры, – а день, как нарочно, выдался душный и влажный. К тому же Ким и один из его адвокатов курили одну сигарету за другой, и дышать было абсолютно нечем.

«Севон», взяв пример с японцев, пошла на соглашение с американскими властями. Оба американских отделения компании и сам Ким признали вину и были готовы уплатить штраф. Но нельзя было отпускать корейцев восвояси, не разузнав все, что им известно.

Обстановка, в которой начался допрос, была не лучше атмосферы в помещении. Не были готовы переводы нескольких корейских документов, которые собрались использовать прокуроры. Ким, увидев, что переводчиком будет женщина, состроил гримасу и сказал, что она не поймет деловой терминологии. На его капризы не обратили внимания и приступили к делу.

Отвечая на вопросы, которые переводились синхронно, Ким лихорадочно курил сигарету за сигаретой. Он объяснил, что у корейских промышленных компаний принято договариваться о стабилизации цен и об объемах производства. Лишь во время переговоров с американцами он узнал, что в США это запрещено.