– Кажется, я заблудился, – ответил Блейк, стараясь не клацать зубами. – Если вы подскажете мне, где я нахожусь, и укажете дорогу…

– Погасите-ка этот ваш фонарь, – велел сенатор охраннику. – И займитесь делом.

Фонарь потух.

– Волки! – сердито воскликнул сенатор. – Ну и ну! – И добавил, обращаясь к Блейку: – Если вы войдете, я смогу прикрыть дверь.

Блейк вошел, и сенатор закрыл за ним дверь.

Блейк огляделся. Он стоял в прихожей.

По обе стороны были двери высотой от пола до потолка, а дальше в комнате в громадном каменном очаге горел огонь. Комната была загромождена тяжелой мебелью в ярких ситцевых чехлах.

Сенатор прошагал мимо Блейка и остановился, чтобы рассмотреть его.

– Меня зовут Эндрю Блейк, – представился Блейк. – Боюсь, я запачкаю полы.

Дождевая вода, стекавшая с него, образовала на полу лужицы. От двери до того места, где стоял Блейк, тянулась цепочка мокрых следов.

Он увидел, что сенатор – высокий худощавый мужчина с коротко остриженными седыми волосами и серебристыми усами над твердым прямым ртом, похожим на зев капкана. Одет он был в белый халат с ажурными лиловыми кружевами по кромкам.

– У вас вид тонущей крысы, – заметил сенатор. – Если вы не имеете ничего против такого сравнения. И сандалии вы потеряли.

Он повернулся и открыл одну из боковых дверей, за которой оказался платяной шкаф. Сунув туда руку, сенатор извлек толстый коричневый халат.

– Держите, – сказал он, подавая его Блейку, – это как раз то, что нужно. Настоящая шерсть. Вы, верно, озябли.

– Самую малость, – ответил Блейк, до боли сжав челюсти, чтобы не стучать зубами.

– Шерсть вас отогреет, – сказал сенатор. – Редкая вещь. Теперь везде одна синтетика. Но шерсть можно приобрести у одного сумасшедшего, который живет в шотландских горах. Мыслит он почти так же, как я, и считает, что настоящие старые вещи по-прежнему лучше новых подделок.

– Уверен, что вы правы, – ответил Блейк.

– Возьмите, к примеру, этот дом, – продолжал сенатор. – Ему триста лет, а он все так же прочен, как и в тот день, когда его построили. Построили из доброго камня и дерева. Построили искусные рабочие… – Он бросил на Блейка проницательный взгляд. – Но что это я – стою, разглагольствую, а вы тем временем мало-помалу коченеете. Поднимитесь вон по той лестнице справа. Первая дверь налево. Там моя комната. В шкафу найдете сандалии. Да и шорты ваши тоже, наверное, промокли насквозь.

– Должно быть, так, – ответил Блейк.

– В туалетном столике найдутся шорты и все, что нужно. Ванная справа, как войдете. Десять минут в горячей воде вам не повредят. А я пока велю Элин сделать кофе и распечатать бутылочку доброго коньяка.

– Не утруждайте себя, – сказал Блейк. – Вы и так уже столько сделали…

– Пустяки, – ответил сенатор. – Я рад, что вы заглянули ко мне.

Вцепившись пальцами в шерстяной халат, Блейк взобрался вверх по лестнице и вошел в первую дверь налево. За дверью справа он увидел белую блестящую ванну. А мысль о горячей ванне совсем недурна, подумал он.

Блейк вошел в ванную, бросил коричневый халат на крышку корзины, снял свое замызганное одеяние и швырнул его на пол. Он опустил глаза и удивленно оглядел себя. Он был совершенно гол. Он потерял свои шорты неизвестно где, непонятно как…

Глава 3

Когда Блейк вернулся в большую комнату с камином, сенатор уже ждал его. Он сидел в кресле, а на подлокотнике примостилась темноволосая женщина.

– Э… молодой человек, – сказал сенатор, – вы назвали себя, да я не запомнил имени…

– Эндрю Блейк.

– Уж извините, – проговорил сенатор. – Память у меня уже не такая цепкая, как когда-то. Это моя дочь Элин. А я – Чандлер Гортон. Из бормотания того балбеса на улице вы, конечно же, поняли, что я сенатор.

– Познакомиться с вами, сенатор, и с вами, мисс Элин, большая честь и радость для меня.

– Блейк? – переспросила девушка. – Где-то я слышала это имя. Совсем недавно. Скажите-ка, чем вы знамениты?

– Я? Ничем, – ответил Блейк.

– Но это же было во всех газетах. И по трехмернику вас показывали, в «Новостях». А, теперь знаю! Вы тот человек, который вернулся со звезд…

– Что ты говоришь? – воскликнул сенатор, тяжело поднимаясь с кресла. – Как интересно! Мистер Блейк, вон очень удобное кресло. Можно сказать, почетное место: возле самого камина, и все такое…

– Папе нравится, когда приходят гости, разыгрывать из себя барона или, может быть, сельского сквайра, – сказала Элин Блейку. – Не обращайте внимания.

– Сенатор – очень любезный хозяин, – заметил он.

Сенатор взял графин и потянулся за стаканами.

– Я обещал вам коньяку, – сказал он.

– И не забудьте похвалить его, – добавила Элин. – Даже если он лишит вас слова. Сенатор – ценитель коньяков и гордится этим. А чуть погодя, если вам захочется, выпьем кофе. Я врубила автошефа-повара…

– Шеф снова заработал? – спросил сенатор.

Элин покачала головой:

– Не очень-то. Но сварил кофе, как я просила, и поджарил яичницу с ветчиной. – Она взглянула на Блейка. – Хотите яичницу с ветчиной? Наверное, она еще не остыла.

Он покачал головой:

– Нет, большое спасибо.

– Это новомодное изобретение годами пекло оладьи, – сказал сенатор. – Что ни наберешь на диске, итог получался один. Правда, отбивные шеф тоже жарил, но редко.

Он вручил всем по стакану и сел в кресло.

– Немудреный уют – вот за что я люблю этот дом, – сказал он. – Триста лет назад его возвел человек, заботившийся о собственном достоинстве и понимавший кое-что в экологии. Поэтому он и построил дом из чистого известняка и леса, который тут рос. Он сделал так, что дом не довлеет над окружающей его природой, а сливается с ней. И здесь нет никакой технической ерундистики, кроме автоповара.

– Мы – люди старомодные, – сказала Элин. – Мне всегда казалось, что жить в таком доме, как этот, все равно что обитать, скажем, в землянке в двадцатом столетии.

– И все-таки дом не лишен своеобразного очарования, – ответил Блейк. – А это ощущение прочности и безопасности…

– Да, вы правы, это в нем есть, – сказал сенатор. – Прислушайтесь к ветру, который тщится ворваться сюда. Прислушайтесь к дождю…

Он покрутил стакан с коньяком.

– Конечно, дом не летает, – продолжал сенатор, – и не будет с вами разговаривать. Но кому нужен летающий и…

– Папа! – воскликнула Элин.

– Простите, сэр, – сказал сенатор, – у меня есть свои привязанности, я люблю о них поговорить и подчас позволяю себе увлечься больше, чем следовало бы. Подозреваю, что иногда я бываю неучтив. Дочь вроде бы сказала, что видела вас по трехмернику…