Дверь позади нас распахнулась, и мы повернулись туда. Я сжимал свободную руку Элен. Нам в глаза ударил яркий свет электрических фонарей. За ними теснились неясные тени, слышались возбужденные голоса. Ранов, и с ним высокий человек, мгновенно загородивший нас от света — Гежа Йожеф, а за ними перепуганный брат Иван. Следом в дверь просунулся тощенький чиновник в темном костюме и шляпе, с густыми темными усами. И еще человек — он двигался медленнее, неуверенной походкой. Я представил, как им приходилось дожидаться и поддерживать его на каждой ступени. Стойчев. Лицо его выражало необычайную смесь страха, жалости и любопытства, на щеке виднелась ссадина. Его старые глаза отыскали нас и на долгое грустное мгновенье остановились, а потом губы его шевельнулись, словно он благодарил бога, что видит нас живыми.

Гежа с Рановым немедля насели на нас. Ранов направил пистолет на меня, а Гежа — на Элен. Монах стоял, разинув рот, а Стойчев молча и настороженно застыл позади. Чиновник в темном костюме не выходил на свет.

— Бросьте оружие, — обратился Ранов к Элен, и та послушно уронила наземь пистолет.

Я, стараясь не делать резких движений, обнял ее за плечи. В неверном свете их лица, кроме лица Стойчева, выглядели более чем зловеще.

— Какого черта ты здесь делаешь? — набросилась на Гежу Элен.

Я не успел остановить ее.

— Какого черта здесь делаешь ты, милая? — был его единственный ответ.

Он выглядел сегодня особенно высоким, в светлой рубашке и брюках, в спортивных туфлях. Только сейчас я осознал, как ненавижу его.

— Где он? — зарычал Ранов.

Его взгляд метался от меня к Элен.

— Мертв, — ответил я. — Вы проходили через склеп и должны были его увидеть.

Ранов нахмурился:

— О ком вы говорите?

Вероятно, какая-то догадка, передавшаяся от Элен, заставила меня промолчать.

— А вы о ком? — холодно отозвалась Элен. Гежа едва не ткнул в нее дулом пистолета.

— Ты знаешь, о ком я говорю, Елена Росси. Где Дракула? На этот вопрос ответить было проще, и я предоставил слово Элен.

— Здесь его, как видите, нет, — самым неприязненным тоном проговорила она. — Можете осмотреть гробницу. — При этих словах маленький чиновник просунулся вперед и, казалось, хотел что-то сказать.

— Присмотрите за ним, — сказал Геже Ранов, а сам осторожно двинулся вперед вдоль столов.

По тому, как он оглядывался кругом, я понял, что он здесь впервые. Чиновник в темном костюме молчаливой тенью следовал за ним. Подойдя к саркофагу, Ранов высоко поднял фонарь, нацелил пистолет и заглянул внутрь.

— Пусто, — через плечо бросил он Геже и повернулся к другим. — А это что? Подойдите, помогите мне.

Чиновник и монах покорно приблизились. Стойчев неторопливо последовал за ними, и мне показалось, что лицо его осветилось, когда он оглядел пустые столы и шкафы. Приходилось только гадать, что он думает об этом месте.

Ранов уже осмотрел саркофаги.

— Пусто, — тяжело повторил он. — Здесь его нет. Обыщите помещение.

Гежа и сам уже пошел вдоль стен, заглядывая во все углы и распахивая дверцы шкафов.

— Вы его видели или слышали?

— Нет, — ответил я, почти не покривив душой.

Я твердил себе, что если только они не тронут Элен, отпустят ее, я буду считать нашу экспедицию успешной. Никогда в жизни ни о чем больше не попрошу. И еще я с мимолетной благодарностью подумал, что Росси больше не втянут в это дело.

Гежа пробормотал что-то — какое-то проклятие на венгерском, судя по тому, как усмехнулась Элен. Затем он перешел на английский:

— Бесполезно. В склепе ничего, и здесь тоже. И раз его убежище обнаружено, больше он сюда не вернется.

Мне понадобилась минута, чтобы переварить это. В склепе ничего? Где же тело Росси, которое мы только что оставили там?

Ранов повернулся к Стойчеву.

— Расскажите-ка нам, что это такое.

Они наконец оставили в покое свои пистолеты, и я, не замечая кислого взгляда Гежи, притянул Элен к себе.

Стойчев словно ждал этого вопроса и тут же поднял фонарь. Подошел к ближайшему столу, постучал по нему.

— Кажется, дуб, — задумчиво проговорил он, — и стиль средневековый. — Он заглянул под стол, чтобы посмотреть, как крепятся ножки, похлопал по стенке шкафа. — Впрочем, я плохо разбираюсь в мебели.

Мы молча ждали.

Гежа пнул ногой ножку старинного стола.

— Что я скажу министру культуры? Он наш, этот валах! Он был пленником венгров, и его земли были нашей территорией!

— Стоит ли ссориться, пока мы его не нашли? — проворчал Ранов.

Я вдруг сообразил, что им приходится объясняться друг с другом на английском и оба терпеть не могут друг друга. И тогда я понял, кого напоминал мне Ранов, его глубоко сидящие глаза, тяжелые усы. Точь-в-точь фотография молодого Сталина, которая однажды попалась мне на глаза. Люди вроде Ранова и Гежи не причиняют друг другу серьезного вреда только потому, что не обладают серьезной властью.

— Передай своей тетушке, чтобы осторожнее обращалась с телефоном. — Гежа сверкнул на Элен глазами, и я почувствовал, как она напряглась в моих объятиях. — А теперь велите чертову монаху стеречь это местечко, — бросил он Ранову, и тот отдал приказ, заставивший несчастного брата Ивана задрожать всем телом.

В этот момент луч фонаря Ранова сместился. Он поводил им во все стороны, осматривая столы, и свет случайно упал на лицо маленького чиновника в тяжелой шляпе, молча стоявшего у опустевших саркофагов. Может быть, я и не обратил бы на него внимания, если бы не странное выражение, мелькнувшее на этом лице: выражение затаенной горечи, внезапно выхваченное фонарем. Я отчетливо разглядел бледное личико за нелепыми усами и знакомый блеск глаз.

— Элен! — выкрикнул я. — Смотри!

— Что? — мгновенно обернулся Гежа.

— Этот человек… — Элен задыхалась. — Этот человек… он…

— Он вампир, — ровным голосом выговорил я. — Он преследовал нас из университета в Соединенных Штатах.

Едва я заговорил, тварь обратилась в бегство. Он бросился напролом, прямо на нас, отшвырнул стоявшего у него на пути Гежу и шмыгнул мимо Ранова. Тот оказался проворнее: успел схватить библиотекаря. Они сшиблись, и тотчас же Ранов с криком отскочил, а библиотекарь помчался дальше. Ранов успел выпустить пулю почти в спину пригнувшемуся беглецу. Тот даже не замедлил бега. Ранов с тем же успехом мог стрелять в воздух. Затем негодяй исчез — так внезапно, что я не стал бы утверждать, что он выскочил в дверь, а не растворился в воздухе. Ранов бросился за дверь, но почти сразу вернулся. Все мы уставились на него. Он был бледен, зажимал рукой дыру на пиджаке, и сквозь пальцы у него уже просочилась кровь. Прошла долгая минута, и Ранов заговорил.