— Вы заставляете меня краснеть, сэр Ники, — смущенно улыбнулась Ройан. — Вы знаете, я еще не привыкла к этому имени.

Они добрались до другой стороны улицы и остановились у входа в пристройку к музею. Покатую крышу поддерживали высокие колонны, уменьшенные копии тех, что можно видеть в храме Карнака. Стены были сложены из больших блоков известняка, и очертания здания удивляли своей простотой. Оно производило сильное впечатление на входящих.

Ройан подвела гостей ко входу в музей, все еще не открытый для широкой публики. В понедельник президент собирался прилететь на официальное открытие выставки, а Мек с Тессэ должны были стать представителями правительства Эфиопии на торжественной церемонии. Охрана у двери уважительно приветствовала Ройан и поспешно открыла перед гостями обитые медью двери.

Внутри оказалось тихо и прохладно. Кондиционеры тщательно поддерживали оптимальную температуру для экспонатов. Витрины были встроены в стены, и освещение создавали настоящие мастера своего дела. Оно помогало увидеть древние сокровища из гробницы Мамоса в полном величии. Экспонаты сверкали на фоне ярко-синего шелка. (Синий был гербовым цветом фараона Мамоса.)

Четверо посетителей прошли почти по всем залам в благоговейном молчании и даже отдельные вопросы задавали Ройан исключительно шепотом. Их охватило восхищение и удивление. Наконец они остановились у дверей, ведущих в последний зал, в котором содержались самые необычные и ценные предметы коллекции.

— И подумать только, это лишь малая часть сокровищ, по-прежнему лежащих в гробнице Мамоса, — прошептала Тессэ. — Это так чудесно, что я не могу дождаться, когда приключение продолжится.

— Совсем забыл сказать! — воскликнул Мек, но по его торжествующей улыбке становилось ясно, что он вовсе не забыл, а дожидался подходящего момента, чтобы поделиться новостями. — Подтверждено разрешение снова запрудить Дандеру и открыть гробницу. Это будет совместное предприятие двух стран, Египта и Эфиопии.

— Какие чудесные новости! — радостно воскликнула Ройан. — Гробница — одно из самых значительных археологических открытий в мире. Она станет источником значительных доходов от туризма для Эфиопии…

— Не так быстро, — перебил ее Мек. — Есть одно условие.

— Какое? — упала она духом.

— Они настаивают, чтобы директором проекта стала ты, Ройан.

Она восторженно захлопала в ладоши, а потом опять напустила на себя серьезный вид.

— Однако у меня тоже есть условие.

— Какое? — поинтересовался Мек.

— Я хочу иметь возможность назначить себе помощника в раскопках.

Эфиоп расхохотался:

— И все мы можем догадаться, кто это будет. — Он похлопал Николаса по спине. — Только проследи, чтобы никакие ценности не прилипли к его цепким пальчикам.

Ройан обняла мужа за талию.

— Он полностью исправился, и я сейчас докажу это. — Не выпуская Николаса, она повела их в последний зал.

Мек и Тессэ остановились у порога, замерев от восхищения и глядя на содержимое витрины, которая стояла в центре зала. Внутри блистали красотой красно-белая корона Верхнего и Нижнего Египта рядом с золотой посмертной маской фараона Мамоса, залитые светом галогенных ламп.

Наконец Мек Ниммур оправился от потрясения и медленно подошел к витрине. Он склонился и прочитал вслух табличку, прикрепленную к ней: «Предоставил для выставки на постоянной основе сэр Николас Куэнтон-Харпер».

Эфиоп изумленно повернулся к англичанину.

— И ты упрекал меня за растрату денег от продажи синей короны! — заявил он. — Как ты смог расстаться со своей долей добычи, Николас?

— Это было непросто, — признал тот со вздохом. — Но некая леди, которая находится не слишком далеко от меня, поставила ультиматум.

— Не стоит ему слишком сочувствовать, — рассмеялась Ройан. — У него все еще остались деньги от продажи немеса. Я не сумела уговорить его отдать их.

— Довольно таких откровений о моих семейных делах, — твердо заявил Николас. — Солнце давно село, пришло время выпить. Мне показалось, что я видел в баре отеля бутылку лефроя. Пойдемте выясним, не ошибся ли я.

Он взял Ройан под руку и повел ее по залам, а двое друзей последовали за ними, смеясь над смущением Николаса.