скользнули назад. Орион полностью потерял опору, и его колено при падении врезалось в пол, отчего богомол издал пронзительный визг, подлетая к нему сзади.

Богомол обхватил его клешнями и швырнул через весь бальный зал в направлении своего логова, да так быстро, что Орион не успел подняться на ноги, как богомол впихнул его в дверь и исчез вслед за ним.

Я с криком ужаса бросилась следом, но двери захлопнулись перед моим носом, и стоило мне в них врезаться, как они наглухо закрылись, став лишь картиной на фальшивой стене.

— Отпусти его! — крикнула я деревянной девушке сверху.

— Дверь откроется только в следующем раунде, — пропела она мне, и я оглянулась на кольца, последнее из которых стало белым.

Я вздрогнула и поспешила к нему, зная, что должна играть дальше, если хочу пройти через эти двери. Я ни за что не позволю ему умереть от рук какого-то насекомого.

Музыка заиграла снова, и я закружилась в танце по кругу, прилагая минимум усилий и глядя на деревянную девочку с яростью в душе.

— Ну же, — выдавила я из себя, тревога сжимала мое сердце.

Кольцо посинело, и я застыла на месте, хотя мои ноги почти дрожали, приготовившись бежать. Двери распахнулись, и из них выскочил богомол с Орионом на спине, пытаясь задушить в нем жизнь, пока он визжал и брыкался. Огонь вспыхнул у моих ног, и я отпрыгнула от него, побежала вперед, взяла в руки старую кость руки с кладбища богомола и замахнулась на него с криком ярости.

— Отойди от моей пары, ползучий сукин сын! — закричала я.

Я ударила костью по морде насекомого, и оно рухнуло на пол, где Орион ухватился за его шею и потянул со всей силы. Яростным рывком он оторвал голову жука от тела и отшвырнул ее в сторону, забрызгав пол зелёной кровью.

— Нет! — завопила деревянная девочка, спрыгивая с весов сверху и приземляясь прямо за мной.

Оскалив зубы, я бросилась на нее с поднятой костью руки и с размаху ударила ее по ногам. Они переломились надвое, и она отлетела назад, приземлившись в огонь, который все еще горел в центральном кольце, ее тело, сухое как зола, мгновенно вспыхнуло.

Она потянулась ко мне, словно я могла прийти ей на помощь, и я посмотрела на нее ледяным взглядом, в то время как Орион двинулся ко мне, закинув руку мне на плечи и вместе со мной наблюдая, как она горит.

— Я люблю хороший костер, — промурлыкал Орион, и темная улыбка растянула мой рот.

Спичечница закричала, из нее полилась последняя песня, прежде чем она превратилась в кучку сажи, и музыка умерла вместе с ней. Огонь погас, и вокруг нас закружилась магия, заставив меня потерять все из виду: нас с Орионом выбросило из музыкальной шкатулки, и мы кучей упали на пол сокровищницы. На щеке у него был мельчайший мазок зеленой крови богомола, а кость руки, которую я держала в руке, теперь увеличилась в размерах. Я отшвырнул ее от себя и с тревогой посмотрела на музыкальную шкатулку, которая начала вращаться на полу, выплевывая кости, которые снова становились нормального размера, падая в кучи золота вокруг нас.

Мы вскочили на ноги, отступая от нее, магия приводила ее в неистовство, пока последние кости не были выброшены, и она развалилась на части, куски металла и шестеренки рассыпались по полу. Среди всего этого находился прекрасный опал, подмигивающий нам из-под обломков проклятой музыкальной шкатулки.

— Так вот ради чего ты была создана. Ты берегла это. — Орион подался вперед, взял опал в руки и стал любоваться им на своей ладони.

Я придвинулась вперед и посмотрела на сокровище, вглядываясь в реки цвета, пронизывающие драгоценный камень.

— Это Камень Гильдии? — с надеждой спросила я.

— Похоже на то, — сказал он, проведя большим пальцем по камню, и знак Мастера Гильдии на его руке внезапно ожил, прекрасный меч засиял на его предплечье, реагируя на то, что он нашел новый камень. — Опал для Весов.

— Как ты думаешь, кто спрятал его в этой жуткой музыкальной шкатулке? — спросила я.

— Какой-то давно умерший фейри, который не хотел, чтобы кто-то украл его сокровища, — предположил он, пожав плечами, и я наклонилась, чтобы стереть кровь богомола с его щеки.

Его внимание переключилось мимо меня, и он нахмурился, подавшись вперед и схватил книгу с полки у меня за спиной. Я удивленно посмотрела на красивую обложку, сплетенную из бронзовых перьев.

— Габриэль показал мне ее в видении. Я думаю, это важно, — взволнованно сказал он, его глаза все еще блестели после нашей недавней схватки.

Где-то далеко над нами во дворце раздался рев Дракона, и мы оба замерли, когда дрожь этого звука отразилась от стен.

— Нам нужно возвращаться, — сказала я, поднимая кристалл Сердца Памяти, который я, должно быть, уронила, когда попала в музыкальную шкатулку.

Орион сунул мне в руки книгу вместе с опалом, затем подхватил меня на руки и помчался из сокровищницы на огромной скорости.

Трудно было сказать, сколько времени мы провели там внизу, время, проведенное в музыкальной шкатулке, невозможно измерить, но неужели прошло уже три часа? Мне была ненавистна мысль о возвращении в эту клетку.

Как только мы прошли сквозь стену, потайной ход начал закрываться за нами, и при звуке шагов, приближающихся сюда, я швырнула книгу, опал и кристалл Сердца Памяти обратно в проход как раз перед тем, как он плотно закрылся.

Двери тронного зала распахнулись, и у меня сжалось сердце, когда Лайонел вошел внутрь с Вардом за спиной и двумя большими охранниками-Драконами, тащившими за собой Габриэля.

Одним из них была Милдред, ее усы были подкручены по углам, а веки накрашены розовыми тенями. За ними парила Лавиния, выглядевшая почти полупрозрачной, проплывая на своем облаке тьмы. Кинжал, который я нашла в потайном отверстии в троне, был пристегнут к ее бедру и выглядел таким ярким на фоне теней, скользящих по ее телу.

Лайонел опустился на трон, полностью игнорируя нас, в то время как появился его дворецкий Гораций, который мчался следом за ними и опустился перед ним на колени, чтобы начистить его ботинки.

— Поторопись, — огрызнулся Лайонел.

Гораций действовал все быстрее и быстрее, полируя туфли так, словно от этого зависела его жизнь. А зная Лайонела, вероятно, так оно и было.

Я поняла, что не моргала, мой взгляд остановился на брате, который смотрел в мою сторону, нахмурив брови и наморщив лоб от напряжения. Я страстно желала добраться до него, убить каждого ублюдка вокруг него и вытащить его