СМИ разделяли одержимость генерала. В феврале и марте этой базе морской пехоты на шоссе № 9 было посвящено 38 % всех репортажей агентства AP о Вьетнаме и пятая часть всех военных фотографий, опубликованных в The New York Times и The Washington Post. Телеканалы показывали кадры с жертвами и разрушениями внутри периметра базы — половина ежевечернего выпуска военных новостей на канале CBS была посвящена осаде Кхешани, — но не могли продемонстрировать таких же зрелищных кадров с жертвами со стороны противника. 16 февраля корреспондент CBS Мюррей Фромсон пессимистично констатировал: «Условия здесь диктуют коммунисты… и рано или поздно они нанесут удар, который решит судьбу Кхешани». Несмотря на то что большинство самолетов приземлялись и взлетали целыми и невредимыми, телевизионщики предпочитали показывать искореженные останки трех C-123 и одного C-130, уничтоженных на взлетно-посадочной полосе. После посещения Вьетнама Уолтер Кронкайт с CBS заявил, что мало кто здесь сомневается в том, что коммунисты могут взять Кхешань, если действительно этого захотят.

На фоне кризиса аналитики ЦРУ увеличили свою оценку общей численности коммунистических сил на Юге с 515 000 до 580 000 человек, хотя их реальное число, вероятно, было ближе к 300 000. Страхи КОВПВ распространились и на Белый дом — 3 февраля в разговоре с Эрлом Уилером Джонсон заявил, что, хотя у него нет никакого желания сбрасывать атомную бомбу на Кхешань, противник может вынудить его это сделать. Уэстморленд перезвонил президенту — это был один из немногих прямых телефонных разговоров, состоявшихся между ними за время Тетского наступления, — и заверил того, что пока необходимости в таком шаге нет[917]. Однако, продолжил генерал, если Ханой начнет полномасштабное вторжение на Юг регулярными силами ВНА, Соединенные Штаты должны быть готовы использовать любые средства, чтобы их остановить, включая химическое и ядерное оружие.

5 февраля помощнику Уильяма Фулбрайта поступил анонимный звонок: сенатору предлагали поинтересоваться, с какой целью один из ведущих американских экспертов по тактическому ядерному оружию, профессор-физик Ричард Гарвин, недавно посетил Южный Вьетнам. Этот звонок спровоцировал всплеск тревожных ожиданий: 8 февраля Юджин Маккарти, оппонент Джонсона, добивавшийся выдвижения кандидатом в президенты от Демократической партии на выборах 1968 г., заявил, что военные требуют санкции на нанесение тактических ядерных ударов. Белый дом и Пентагон поспешили опровергнуть это заявление Маккарти как необоснованную спекуляцию. Однако на последовавшей за этим пресс-конференции Эрл Уилер не стал исключать возможность применения ядерного оружия, если возникнет опасность взятия Кхешани. Сам же Джонсон некоторое время допускал вероятность вторжения на Север.

17 февраля The New York Times опубликовала статью под заголовком «Джонсон отрицает обсуждение ядерного удара по Вьетнаму», из которой следовало, что такая дискуссия вот уже много месяцев ведется в американских верхах. Это ужаснуло союзников США. Британский премьер-министр Гарольд Уилсон сказал в программе «Лицом к нации» на канале CBS, что применение ядерного оружия было бы «безумием… чистым безумием». По правде говоря, вряд ли кто-то из американских генералов всерьез планировал развязывание такого кошмара; их воинственные заявления отражали скорее желание надавить на Ханой, чем реальное намерение. 12 февраля адмирал Шарп попытался раз и навсегда положить конец этим разговорам, приказав Уэстморленду отказаться от разработки любых планов ядерного удара. Но международное доверие уже было подорвано — как оказалось, безвозвратно.

В общей сложности в северном секторе ЮВ коммунисты развернули почти 60 000 человек. Рано утром 7 февраля батальон 304-й дивизии ВНА при поддержке бронетехники начал штурм американского лагеря спецназа в Лангвее, всего в 8 км через горы к западу от Кхешани. Несмотря на то что первый танк PT-76 был почти сразу же подбит и сгорел, северовьетнамская пехота прорвалась в периметр. Командование Армии США в панике настаивало на том, чтобы отправить на помощь спецназовцам отряд морпехов из Кхешани, но эта идея была благоразумно отклонена: было очевидно, что северовьетнамцы рассчитывали именно на это и не преминули бы разгромить разрозненные силы. В Лангвее нападавшие уничтожили несколько дотов с помощью гранотометов В-40, а один, где спецназовцы продолжали упорно сопротивляться, залили горючим и подожгли. Прежде чем база пала, оставшихся в живых американцев успели эвакуировать на вертолетах. Батальон ВНА поднял над Лангвеем свой флаг, заплатив за эту победу 30 % личного состава.

Хотя коммунисты трубили о своих военных успехах в северном секторе ЮВ, они несли умопомрачительные потери. Болезни были страшнее бомбардировок B-52: каждый пятый боец ВНА страдал малярией, и в сезон дождей процент заболевших существенно увеличивался[918]. В ходе неудачного наступления на высоту 832 один из полков ВНА потерял пятую часть личного состава; еще один полк, также в ходе неудачного штурма, лишился четверти своих бойцов. 9-й полк пережил типичную драму: вечером 6 февраля его люди остановились на ночевку на берегу ручья в полутора километрах от шоссе № 9. На следующее утро, когда они снова двинулись в путь, в небе внезапно появились шесть B-52 — половина полка оказалась под градом бомб. Когда бомбардировка, казалось, закончилась и люди бросились помогать раненым, налетела вторая, а затем и третья волна. Когда последний B-52 исчез в небе, всюду лежали мертвые тела, стояли переломанные деревья, а вода в ручье стала бурой от крови. Полк потерял 300 человек, 15 % личного состава, не успев сделать ни одного выстрела на поле боя[919]. С одним из ротных случился нервный срыв. В полковой летописи признавалось резкое падение боевого духа. На тропе Хо Ши Мина авиаударами было уничтожено почти 200 тонн боеприпасов, которые транспортировались на Юг с поистине героическими усилиями.

После нескольких недель осады Кхешани и интенсивных бомбардировок прежде зеленые горы вокруг базы покрылись обширными красноватыми проплешинами, окутанными облаками гари и пыли. После каждого воздушного удара северовьетнамские солдаты бросались спешно откапывать из-под земли заживо погребенных. Однажды бомба взорвалась рядом с командным блиндажом, убив пятерых молодых офицеров, недавно выпустившихся из училища[920]. Снайперы с обеих сторон вели затяжные дуэли, однако основные усилия осаждавших были сосредоточены на том, чтобы подвести свои траншеи как можно ближе к периметру базы: они понимали, что только тесное соприкосновение обеспечит им некоторую защиту от воздушных ударов. К марту численность некоторых рот ВНА сократилась до трех десятков человек. Для американцев многомесячная оборона базы также стала незабываемым опытом. Капрал Орвилл Фалкерсон с удивлением заметил, что тела убитых американцев и северовьетнамцев на склоне высоты 881 «колыхались, как желе»[921], когда в них снова и снова попадали пули с обеих сторон. Рядовой Джефф Энтони, оборонявший высоту 861, никогда не верил, что северовьетнамцы смогут захватить Кхешань, потому что при каждой попытке штурмовать позиции его роты, атакующие несли большие потери и отступали[922]. Морпехи мрачно наблюдали за тем, как в темноте враг пытался приблизить свои траншеи — 60 м, затем 40, и, наконец, 30 м. Тем не менее под светом осветительных бомб, расстреливая магазин за магазином, ленту за лентой, защитникам удавалось оттеснить врага назад, «хотя мы теряли много людей от их минометов». После ожесточенного сражения утром 25 февраля северовьетнамцы попытались использовать старую уловку психологической войны времен Дьенбьенфу, предложив американцам забрать своих убитых с поля боя под белым флагом. Но морпехи проигнорировали это предложение, лишив врага возможности получить бесценный пропагандистский материал.