Микки затаила дыхание. Переместила тело, не шевельнув ногами, повернулась лицом к перекрестку, держа осколок наготове.

На левой руке она носила дешевый классический «Таймекс». Без электронных компонентов. Старомодные механические часы. Она могла поклясться, что слышит, как щелкают шестеренки, зацепляя друг друга зубчиками. Раньше она никогда этого не замечала, но теперь улавливала и этот звук, настолько обострился ее слух.

После грохота брошенного на пол ортопедического аппарата установилась полная тишина. Мэддок, приближаясь или удаляясь, не издавал ни звука. А может, ждал, словно свернувшаяся кольцами, изготовившаяся к броску змея.

Гулко стучало сердце. От этих ударов тело вибрировало, как земля под несущимся табуном лошадей.

И все-таки что-то она слышала сквозь удары сердца, какие-то звуки проникали в мозг, отфильтровываясь от шума дождя по крыше, поэтому она знала, что в тишине что-то происходит, кто-то движется.

Ждать еще минуту? Две? Вечно ждать нельзя. Если стоять на месте, тебя найдут. Призраки, живые или нет, должны ускользать, находиться в постоянном движении.

Она наклонилась вперед, высунувшись на чуть-чуть, заглянув к коридор одним глазком.

Мэддок ушел. В следующем коридоре, справа и слева, никого не было.

Ортопедический аппарат означал, что Лайлани привезли сюда. И, должно быть, она жива, потому что Мэддок не стал бы снимать протез с трупа, только с живой девочки, с тем чтобы еще больше обездвижить ее.

Тяжелый выбор. Оставить коленный протез или попытаться взять его? Выводить Лайлани будет легче, если девочка сможет стоять и идти на двух ногах. Но ортопедический аппарат мог звякнуть, когда Микки попыталась бы его поднять. А кроме того, со связанными руками она не смогла бы нести протез и эффективно использовать осколок стекла в качестве оружия.

Микки наклонилась и все-таки схватила коленный протез, потому что с ним Лайлани не только чувствовала себя увереннее и крепче стояла на ногах, но и меньше боялась. Подняла медленно, осторожно. Ничего не загремело. Она прижала протез к телу, чтобы исключить малейший шум, и поднялась.

Поскольку Мэддок вымок под дождем, Микки видела, куда он отправился и откуда пришел. На голом деревянном полу – краска давно стерлась – вода не застаивалась на поверхности, а впитывалась в дерево, и за Мэддоком тянулась цепочка следов.

Микки не сомневалась, что он оставил девочку на пятачке около телевизора, где связал и бросил ее. И действительно, следы привели ее туда, но Лайлани она там не нашла.

* * *

Бутылки, везде бутылки, но ни в одной ни джина, ни записки, какую бросают в море с терпящего бедствие корабля. Только сухой осадок от испарившихся последних капель прохладительных напитков и пива. И хотя бутылки лежали многие годы, на крыльце пованивало.

Раненный, но не выведенный из строя, Ной в паре с Кэсс обогнули дом и нашли дверь на крыльцо черного хода открытой. Поднялись на него, с пистолетами на изготовку.

Трехмильной поездки от Нанз-Лейк не хватило, чтобы Ной успел познакомиться с историей близняшек. Узнал лишь, что раньше они выступали на сцене, а теперь увлеклись НЛО, поэтому они оставались для него загадкой.

Он не видел, как стреляют сестры, но с оружием они обращались профессионально, и Ной чувствовал, что Кэсс – напарник не хуже тех, с кем ему доводилось работать на службе в полиции.

Крыльцо стонало под весом бутылок, которые, проданные по пять центов за штуку, позволили бы хозяевам приобрести новенький автомобиль. Когда Ной первым вошел в узкий проход, бутылки мелодично зазвенели.

Зато дверь между крыльцом и кухней заперли на два замка. Один, с собачкой, легко открывался кредитной карточкой, но со вторым, врезным, прямоугольник пластика справиться не мог.

Им не осталось ничего другого, как предположить, что Мэддок то ли слышал, как подъехала их машина, и это несмотря на дождь и гром, то ли увидел их в окно. А потому не имело смысла бесшумно проникать в дом. С тем же успехом они могли в него и вломиться.

Бутылки, занимавшие чуть ли не все крыльцо, не позволяли развернуться, но Ною удалось как следует врезать ногой по двери. Удар отдался в плече, но он ударил второй раз, потом третий. Дверная коробка, подточенная сухой гнилью, не выдержала, дверь распахнулась.

* * *

Три удара потрясли дом, и Престон сразу понял, что надежда хоть немного потешиться с девчонкой испарилась как дым.

Королева Шлюх такой шум поднять не могла. Она находилась в доме, искала выход и определенно не стремилась привлекать к себе внимание. Существовала малая вероятность того, что она уже нашла выход из лабиринта, но в этом случае ей не потребовалась бы кувалда, чтобы выйти из дома.

Престон не слышал сирен, никто не кричал: «Полиция!» Однако он не заблуждался насчет того, что какой-нибудь воришка решил воспользоваться грозой, чтобы забраться в дом Тилроу. В дом вошли с одной целью: остановить его, Престона Мэддока.

Он прекратил поиски Королевы Шлюх, едва их начав, и повернул назад по своему следу, стремясь поскорее добраться до кресла, на котором оставил Руку. Возможно, ему хватило бы времени, чтобы задушить эту уродливую маленькую сучку, хотя от непосредственного контакта его могло вырвать, а потом скрыться, воспользовавшись знанием лабиринта. Он не мог позволить ей остаться в живых, потому что она стала бы единственным свидетелем против него, если бы убедила кого-либо прислушаться к ее словам.

* * *

Полли хочет, чтобы Кертис оставался во взятом напрокат автомобиле Ноя, но галактическая королевская особа всегда может настоять на своем.

Кертис хочет, чтобы Желтый Бок осталась в автомобиле, и он легко добивается результата там, где Полли признает свое поражение, потому что ставшая ему сестрой – хорошая, очень хорошая собака.

Двор, лишенный травы, превратился в вязкое месиво, в котором вязнет обувь. С трудом вытаскивая ноги из чавкающей грязи, они пересекают его, когда молния ударяет в сосну, растущую в ста футах от дома. Ярко вспыхивает пламя, которое тут же тушат потоки дождя. Гром рвет барабанные перепонки.

На крыльце Полли дергает за ручку, но дверь заперта. Она достает из сумки пистолет, просит Кертиса отойти.

– Это, конечно, круто, вышибить замок, – отвечает мальчик, – но мой способ проще, а мама всегда учила меня, что самая простая стратегия обычно и самая лучшая.

Он прикасается обеими ладонями к двери, сосредоточивается, и на микроуровне молекулы врезного замка вдруг решают, что им пора поменять местоположение так, чтобы не мешать двери открыться.

– Могу я этому научиться? – спрашивает Полли.

– Нет, – отвечает он и толкает дверь.

– Надо быть космическим мальчиком, таким, как ты, да?

– У каждого вида свои таланты, – отвечает он, позволяя ей войти первой, с пистолетом наготове, потому что она оттесняет его в сторону и не оставляет выбора.