— Боялись? — спросил он присутствующих в зале крейсера ученых во главе с Холодом.

— И сейчас боюсь, — признался директор Института спейс-связи.

Джаваир повернулся к главному виому, в котором вариатор вырезал окно дальновидения. «Славутич» был виден отчетливо, сел он в озеро или в болото, окруженное черной каймой выжженной земли, а в радиусе двадцати километров вокруг него располагались три цепи машин, вызвавших мрачные ассоциации.

— Может быть, опустим к ним модуль? Быстро и надежно.

— Что быстро — согласен, но вряд ли надежно. Если корабль до сих пор не смог ответить на наши сигналы, значит, поврежден он серьезно. И еще учтите, что цивилизация Земли в этом «хронокармане» развивается не совсем по сценарию основного потока. На здешней Земле три четверти суши занимает мусульманский Союз, изобилующий зонами воинствующего фанатического фундаментализма, и лишь одну четверть — Христианский Союз. Ни русских, ни американцев — арии и балты, неверные, так сказать, шурави. Звездолет же, к великому сожалению, совершил посадку в самом центре «Твердыни Веры» — Иранистана, имевшего печальный опыт международного терроризма. Понимаете? Я не могу предсказать, во что выльется посадка модуля. Технически наши «предки» оснащены неплохо и среагировать могут далеко не лучшим образом, как уже и было. Я даже не уверен, что наше пребывание на орбите в режиме «инкогнито» не будет расшифровано через день-другой.

— Не исключено. — Джаваир оценивающе посмотрел на виом, в котором медленно вращался земной шар. — Но я все же склонен полагать, что вы переоцениваете возможности этих псевдоземлян.

Шелгунов не стал спорить, ему и самому хотелось верить в успех операции.

Через полтора часа инженеры связи нашли способ передачи информации на «Славутич» по радио без риска ее перехвата. Спустя несколько минут после этого экипажу спасательного крейсера стало известно, в каком положении находится корабль на планете.

— Что же предпринять? — негромко спросил Шелгунов, в глубине души потрясенный необычностью развязки спасательного рейда. — Не воевать же с ними?

Джаваир задумчиво щурил непроницаемые свои глаза, отчего они превратились в узкие щелочки.

— Увы, я пока тоже не знаю. Ах, Лозински, Лозински… Хотя кто мог подумать, что такое возможно? Милитаризм милитаризмом, вера верой, но стрелять по звездолету, взять заложников, требовать сдачи оружия!.. И у кого, можно сказать — у правнуков своих! Это выше моего понимания!

— Моего тоже. — Шелгунов нахмурился. — Сколько ему лет?

— Кому? Лозински? Сорок три. Опытный командир — и такой прокол с контактом!

Помолчали. Потом начальник экспедиции потянулся к пульту и включил виом связи с рубкой.

— Слушаю, — отозвался командир крейсера, обратив к ним остроскулое, бледное лицо, на котором выделялись прозрачно-серые глаза.

— Сергей, мы можем с орбиты, километров этак с пятидесяти, вытащить крейсер с планеты? Энергии хватит?

Командир покосился влево, на своих бортинженеров.

— Минуту, сейчас посчитаем… Это будет стоить нам почти половины энергоресурса. Но дело осложняется тем, что напряженность силовых полей в точке захвата превысит деформационную устойчивость корпуса корабля. «Славутич» просто «потечет», несмотря на силовой каркас.

— Понятно. Хорошо, у меня пока все.

Шелгунов сцепил руки на груди и притих.

— Все равно это был бы не выход из положения, — сказал Джаваир. — Тех троих мы не спасли бы. Сначала надо вытащить Лозински, Сонина, Данича и Климова.

«Как?» — хотел спросить Шелгунов, но не спросил. С Земли никто не мог помочь ему советом, как выйти из положения, и принимать решения он должен был самостоятельно.

— Ваши предложения? — тихо сказал он, продолжая взвешивать все «за» и «против» пришедшей мысли.

Джаваир долго не отвечал, глядя на веселый золотистый шар Солнца, окутанный волокнами протуберанцев, как волосами. Потом сказал:

— В любом случае надо посылать на планету команду. Грубая сила вроде мощи наших деформаторов пространства и лазеров не применима, но никакие законы не запрещают спасать людей, если тем угрожает опасность. Переговоры в таких условиях дело долгое и ненадежное, конфликт налицо, но мы имеем право бороться за то, что нам дорого. Я далек от сравнений, но ситуация похожа на дуэль, а поскольку перчатку бросили нам, мы вправе выбирать оружие.

— Вы словно доказываете свою правоту самому себе.

— Потому что я не вижу иного выхода, а этот связан с риском для жизни подчиненных. Или вы думаете, что можно привыкнуть посылать людей туда, откуда они могут не вернуться?

— Не думаю, — пробормотал Шелгунов. — Я думаю, что нам нельзя ошибаться. Вы командир десанта и лучше знаете своих людей. Кого пошлете первым? Зубавина?

Джаваир посмотрел на него с интересом.

— Похоже, вы знаете их не хуже меня.

— Тогда начинайте подготовку. Будет проситься вниз Данич, не разрешайте, его место на борту.

Бронетранспортер с ревом повернул налево, и Абдулхарун оглянулся на повороте. Второй бронеход с красной полосой личной гвардии шейха на лобовой броне, взревывая и раскачиваясь, полз в сотне шимов сзади. Блеснул и пропал огонек лазер-связи: водитель запрашивал инструкции.

— Не отставать, — буркнул Абдулхарун в микрофон, покосившись на угрюмую физиономию Гордоншаха.

— Понял, — скрипнул динамик в ответ. Водителя нашел Абдулхарун. Гордоншах не спрашивал — где, ему было все равно. На душе было тревожно, давило ощущение упущенной из виду важной детали.

— Когда пойдешь — побольше наглости, — продолжал инструктаж Абдулхарун, глядя в затылок командиру. — И презрения. Ты выше их по всей форме. И торопись медленно, чтобы не выглядеть подозрительно.

— Сам знаю, — буркнул Гордоншах, невольно ощупывая на плече аксельбант джемаладдина и планку уполномоченного ДБ по особым делам. Он до сих пор не пришел в себя от удивления, как это Абдулхарун смог его уговорить пойти на эту авантюру, что сработало в душе — сострадание к попавшим в беду пришельцам, которые вовсе не были пришельцами, желание заработать или жажда острых ощущений. Скорее последнее плюс еще одно обстоятельство: странные намеки капитана на цену помощи. Если организация сторонников мира, к которой якобы принадлежал Абдулхарун, освобождала пленников бескорыстно, по мотивам человеколюбия, то при чем тут деньги? Конечно, пятьсот баксов не помешают, но их еще надо будет получить. А шутки капитана о «колоссальных возможностях» тех, кто завладеет звездолетом, о «господстве над миром»? Не очень-то это вяжется с обликом сторонника мира и дружбы…

Гордоншах покосился на заместителя, жующего бетель. Ладно, посмотрим, что будет дальше. Интересно, что это за вертолеты, севшие вчера у границ дивизиона, и какое отношение имеет к ним Абдулхарун?..