Принципиальным стимулом для вывода жилья и рабочих мест из городов стала политика американских корпораций. Крупнейшие производственные компании, такие как «Форд», «Дженерал моторс» и «Гувер», к тому времени уже имели опыт строительства заводов в Европе, призванного удовлетворять нужды местных потребителей напрямую. Однако начиная с 1960–х годов корпорации размещали новые мощности на заморских территориях с единственной целью выгадать на более дешевой рабочей силе. Если с 1960 по 1970 год объем продукции, выпускаемой индустриальными гигантами в США, вырос на 70 процентов, то объем продукции их иностранных предприятий — на 500 процентов, а в 1972 году совокупная стоимость экспортируемых ими товаров — 50 миллиардов долларов — уже выглядела жалкой тенью 180 миллиардов долларов, в которые оценивалась товарная масса, производимая за рубежом. Потребность в низко- и среднеквалифицированном труде в США сокращалась тем активнее, что промышленное производство начало уступать место экономике услуг.

Тогда как люди с солидным образованием выигрывали от расширения сферы занятости — в качестве учителей, университетских преподавателей, чиновников, специалистов, офисных служащих, — упадок производства наносил мощнейший удар по афроамериканцам, белому рабочему классу и другим малообразованным слоям. Сектор бюджетных вакансий лидировал на растущем рынке труда 1950–х и 1960–х годов, и это стало настоящим подарком для специалистов, но для людей, не получивших специальной подготовь, такая ситуация сводила перспективы занятости к низкооплачиваемой работе в обслуге — в качестве официантов, санитаров, уборщиц и т. п. Примечательной новой тенденцией стала организация профсоюзов среди «белых воротничков», объединявшихся для борьбы за лучшую оплату и условия труда в то самое время, когда рабочий класс, раздробленный и утративший статус «промышленного», лишался последних остатков своего коллективного влияния. Десять–пятнадцать лет спустя такую же метаморфозу было суждено пережить и Европе.

Помимо афроамериканцев население городских трущоб стало пополняться пуэрториканцами, мексиканцами и коренными американцами, которые были готовы на все, чтобы убежать от нищеты на родине. Обитатели гетто часто давали выход своей неудовлетворенности, сжигая магазины и другую недвижимость тех, кто делал бизнес на их бедственном положении, — огромные территории крупных американских городов превращались в выженные пустыри. При минимальных шансах устроиться на работу наркотики и криминал становились единственным способом добывания денег, как, впрочем, и ухода от реальности, и жизнь бедных кварталов Америки постепенно начала обретать черты беспросветного кошмара. Мечта Кеннеди и Джонсона о лучшем обществе, опирающемся на структуру современного города, поддерживаемом массированным федеральным финансированием и целым спектром социальных мер, лопнула как мыльный пузырь. К тому времени США допустили появление еще одной трещины в фундаменте своего здания, добровольно взваливна себя непосильную ношу новой войны.

Вьетнам стал трагической коллизией двух внешнеполитических приоритетов Запада — борьбы с коммунизмом и предоставления самоуправления колониям. Уступая натиску борьбы народов колоний за свободу от европейских хозяев, империи сворачивали свое присутствие по всему земному шару; однако американские политики, не сумевшие или не захотевшие посчитать события во Вьетнаме примером того же ряда, предпочли увидеть в них коммунистический переворот, угрожающий свободной стране. Они поверили, что в отличие от Трумэна, потерпевшего неудачу с Китаем в1949 году, сумеют спасти вьетнамский народ от коммунизма. Хотя французы свернули присутствие сразу после поражения от северян в 1954 году, в 1963 в Южном Вьетнаме в качестве спецсоветников при марионеточном режиме находились 16 тысяч американцев. Северовьетнамские силы при поддержке союзников–повстанцев на юге упорно боролись за присоединение оставшейся части страны; американцы проявляли не меньшее упорство в желании им помешать.

Президент Джонсон уделил вьетнамской проблеме серьезное внимание лишь в конце 1964 года, когда у него уже не было особенной возможности выбирать. По руководством Хо Ши Мина коммунистический север рвался к победе, и Соединенным Штатам оставалось либо занять позиции и приготовиться к бою, либо смириться с немедленным уходом и крахом своей антикоммунистической политики. Небольшая страна на юго–востоке Азии сделалась испытательным полигоном для самой могущественной державы мира. Никто не спрашивал вьетнамцев, согласны ли они вообще с тем, что американцы присвоили право распоряжаться их делами; впрочем, никто не считался и с собственным мнением американского народа — в 1964 году многие голосовали за Джонсона как за кандидата партии мира.

Первый американский контингент, 5 тысяч морских пехотинцев. прибыл во Вьетнам в марте 1965 года; довольно скоро к ним присоединились еще 95 тысяч солдат и военных летчиков, а к 1968 году численность контингента составляла больше полумиллиона человек. Одного такого присутствия американских сухопутных и воздушных сил хватило бы, чтобы обрушить экономическую и социальную инфраструктуру страны без всяких боевых действий. В 1965 году Южный Вьетнам представлял собой воплощение раздробленного общества: многолетняя французская оккупация, прерывавшаяся лишь японским завоеванием, успела основательно подорвать целостность страны, оставив в наследство марионеточному правительству, послушному диктату внешних сил, поляризацию населения и напряженное противостояние между вождями фракций. Прибытие армии баснословно богатой и технологически передовой сверхдержавы в страну и без того балансирующую на грани хаоса, не могло не привести к катастрофическим последствиям. Местная промышленность и аграрный сектор лишались всяких шансов в ситуации массированных товарных поставок, идущих из страны- лидера мировой экономики, — национальное хозяйство мгновенно накрыла волна инфляции, и в конечном счете оно исчезло как таковое. Сферы занятости среднего класса, такие как образование, медицина и право, быстро обезлюдели; сельские жители бежали от нищеты в Сайгон, однако здесь они могли прокормиться только одним — продажей товаров, в том числе наркотиков, и услуг, в том числе сексуальных, американцам. Физическое опустошение страны, вскоре испещренной зонами «свободного огня». в которых позволялось стрелять на поражение по любому движущемуся предмету, не оставило следа от ее аграрных и лесных ландшафтов. При этом у американцев было куда больше шансов найти коммунистов не в селах юга, а у себя под носом, в городах.

Правительство США пыталось убедить мир, что речь идет о конфликте между двумя разными странами — Северным и Южным Вьетнамом, — однако Вьетнамская война быстро обернулась противостоянием пришлых агрессоров–американцев и местного населения. На войне положение солдата и без того сопряжено с огромным риском, не только физическим, но и психологическим; армия же оккупантов, ведущая боевые действия на родине своего противника, попросту теряет способность отличить друга от врага и бойца от мирного жителя. Вьетнам был обречен заплатить ужасной ценой за войну, ибо американцам, чтобы провозгласить победу, требовалось разрушить страну до основания; американская армия обрекла себя на не менее ужасную расплату, ибо война разрушила ее престиж и достоинство, лишила права считать себя силой на стороне добра. Ясное понимание этого пришло к миру вместе с новостью о бойне, устроенной 16 марта 1968 года американским отрядом под командованием лейтенанта Уильяма Колли в деревне Ми Лай. — жертв, среди которых было 109 женщин и детей, убивали на месте из автоматов и сгоняли в лачуги, чтобы затем забросать гранатами.