тугриков, наличие которого (даже двух в этом году) я решительно приветствую.

Он обвёл глазами сотрудников и не встретил в них поддержки.

— Но, — Карлсон всё же продолжил, — Мы ведь помним, как каждый год, когда дадут кому-то премию, все мы принимаемся суетиться и думать кто это такой? Вот Гунилла, которая у нас стенгазету делает, сразу начинает бегать по кабинетам и спрашивать: что это за сотрудник, чем он занимается, откуда… Все глаза отводят, и она бежит в отдел кадров и срочно переписывает данные с учётного листка. И никто все равно никого не читает! У нас ведь просто изменился сам институт чтения — общих клиентов нет. Не то, что в середине прошлого века, когда премию давали Филле и Рулле, а Боссе и вовсе от неё отказался.

Все по-прежнему молчали, и Карлсон, наконец, понял, что он говорит что-то не то.

Вдруг курившие побросали окурки и побежали к своим рабочим местам. И Карлсон понял, что он тоже ужасно опаздывает к звонку Председателя.

Он долго метался, пытаясь понять, где его трубка. Внештатным сотрудникам полагались какие-то дополнительные трубки в коридорах, и, кажется, всех предупредили загодя — но только не Карлсона.

Он вломился в какой-то объединённый еврейский отдел и увидел менеджера в широкополой шляпе, что уже приложил трубку к уху. Менеджер при появлении Карлсона страшно нахмурился, прижал палец к губам, а потом замахал на незваного гостя рукой.

В телефонной трубке раздалось гнусавое кваканье. Карлсон на цыпочках вышел…

Наконец, ноги принесли его в комнату дядюшки Юлиуса. Дядюшка Юлиус занимался фантастикой, оттого кабинет был уставлен какими-то чучелами. Над креслом дядюшки Юлиуса был укреплён лазерный бластер — по слухам, настоящий. В кабинете было два стола. За одним столом сидел с телефонной трубкой сам дядюшка Юлиус. Лицо у него было каменное, глаза закрыты. Он прижимал трубку к уху плечом и что-то быстро записывал карандашом в большом блокноте. Второй стол был пуст, и на нём стоял телефон. Карлсон схватил трубку и стал слушать. Там был какой-то шорох и потрескивания. Незнакомый писклявый голос внезапно забормотал: «…Управление реально может распоряжаться только ничтожным кусочком нравственности в океане литературы, омывающего континент жизни. Польша и Австрия, реальность и вымысел?.. У нас были сложные годы, когда репутация Профсоюзного комитета находилась под угрозой, и нас обвиняли в том, что Комитет принимает решения, руководствуясь сиюминутной политической обстановкой и собственной выгодой. Но мы решительно встали на путь самокритики. Смысла жизни не существует и смысла поступков тоже. Мы можем чрезвычайно много, и наш выбор не так очевиден, однако он руководствуется гуманизмом и… Миллион тугриков в переводе на рубли, а также по кросс-курсу в евро. Впрочем, мы до сих пор так и не поняли, что из того, что мы можем, нам действительно нужно. Он даже не противостоит, он попросту не замечает. И нарративное воображение, которое с энциклопедической страстью представляет пересечение границ как форму жизни…

Внезапно голос спросил Карлсона:

— А вы знаете наших победителей?

Карлсон поперхнулся, но тут же соврал трубке:

— Разумеется.

— Ну тогда вы всё понимаете.

И в ухо ударили короткие гудки.

Он встал и, чувствуя ужасную усталость, вышел в коридор. Совершенно случайно Карлсон свернул в Восточный отдел, где сидел весёлый кореец Ким. Карлсон знал, что всех корейцев зовут «Ким», и поэтому за глаза и в глаза звал восточного коллегу «Малыш». Малыш Ким разливал в толстые чашки чай, и разомлевший Карлсон пожаловался ему на то, что ничего не понял.

— Нечего тебе вздыхать, — ответил Малыш. — Надо было на работу вовремя приходить.

— Я же не знал, — стал оправдываться Карлсон. — Я вообще должен был сегодня на крышу лезть.

— Сам виноват, — сухо подытожил Малыш.

— Все равно я немножко послушал. И ты знаешь, Малыш, я ничего не понял. Почему это так?

— Немножко послушал! Ты дурак. Ты идиот. Ты упустил такой случай, что мне даже говорить с тобой не хочется.

— Ты знаешь, — продолжал Карлсон, — иногда мне казалось, будто я что-то улавливаю, какие-то обрывки мыслей, но вспомнить — и ничего…

— А чей это был телефон?

— Я не знаю. Это там, где дядюшка Юлиус сидит.

— А-а… Правильно, там фрекен Бок сидит, она сейчас рожает. Не везёт дядюшке Юлиусу. Возьмёт новую сотрудницу, поработает она у него полгода — и рожать. Да, Карлсончик, тебе женская трубка попалась. Так что я даже не знаю, чем тебе помочь… Подряд вообще никто не слушает, женщины, наверное, тоже. Ведь Профком обращается ко всем сразу, но одновременно и к каждому в отдельности. Понимаешь? Я, например, рекомендую понимать его выбор так. Разверни имя писателя, его национальность и гражданство, политические взгляды и тему книг в одну строку, избегая знаков препинания, и выбирай слова случайным образом, мысленно бросая кости домино. Тогда, если половинки костей совпадают, слово принимается и выписывается на отдельном листе. Если не совпадает — слово временно отвергается, но остается в строке. Там есть ещё некоторые тонкости, связанные с частотой гласных и согласных, но это уже эффект второго порядка. Понимаешь?

— Нет, — сказал Карлсон, — То есть да. Жалко, я не знал этого метода. И что же нам хотели сказать сегодня?

— Это не единственный метод. Есть ещё, например, метод спирали с переменным ходом. Этот метод довольно груб, но если речь идет только о хозяйственно-экономических проблемах, проблемах с экологией и угнетением меньшинств, то он очень удобен, потому что прост. Есть метод Стивенсон-заде, но он требует электронных приспособлений… Так что, пожалуй, лучше всего метод домино, а в частных случаях, когда словарь специализирован и ограничен, — метод спирали.

— Спасибо, — сказал Карлсон. — А о чем сегодня Профсоюзный комитет сказал?

— Что значит — о чём?

— Как?.. Ну… о чём? За что премию дали, кому? Что председатель сказал?

— Кому?

— Кому? Ну тебе, например.

— К сожалению, я не могу тебе об этом рассказать. Это закрытый материал, а ты все-таки, Карлсончик, внештатный сотрудник. Так что не сердись. Возьми себе ещё варенья и забудь обо всем этом.

И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.

Извините, если кого обидел.

07 октября 2021

Очередная пятиминутка бесполезных наблюдений за живой природой (2021-10-08)

1. Пошёл в лабаз, и обнаружил, что, как зомби, купил борщевой набор. Устыдился этого и решил взять колбасы на завтрак. Впоследствии вышло, что я взял «рулет из мяса птицы» под названием «Снежана». Внизу мелким шрифтом значилось: «Ешь и влюбляйся». Как