В темно-сером костюме с приталенным жакетом и прямой юбкой, доходящей до щиколоток, коренастая служанка прикалывала золотой брошью белую бутоньерку. Жерсанда де Беснак не жалела денег, вознамерившись одеть во все новое свою служанку, Розетту и, конечно же, Анжелину, покупая им вещи и для предстоящего путешествия в Лозер.

— А что, если я разложу меню перед тарелками, мадемуазель, пока невеста будет готовиться?

— Нет, я это сама сделаю во время церковной церемонии. Я хочу приготовить нашим гостям и новобрачным сюрприз. Если ты разложишь меню сейчас, кто-нибудь сможет прочитать.

— И кто же? — Служанка усмехнулась. — Как только Энджи выйдет из вашей комнаты, прекрасная как принцесса, мы отправимся в мэрию. Мсье Лубе и его супруга присоединятся к нам там. Еще один свидетель тоже.

Октавия гордилась, что Анжелина выбрала ее на эту весьма заметную роль. Луиджи позвал в свидетели Робера. Акробат утверждал, что Робер необычайно порядочный человек и что ему редко встречались такие люди.

— А, вот он, ваш сынок, мадемуазель! — с облегчением вздохнув, добавила служанка.

Любуясь своим единственным сыном, Жерсанда приосанилась. С черными вьющимися волосами, связанными в хвост на затылке, в бархатном темно-фиолетовом рединготе, бывший акробат выглядел великолепно. На его груди был виден черный атласный жилет, оттеняющий белоснежную рубашку. Довершал туалет фиолетовый галстук. Такое цветовое решение пришло в голову старой даме, захотевшей воздать должное редкому цвету глаз новобрачной. Стол был украшен в той же цветовой гамме, здесь встречались самые разные оттенки — от темно-фиолетового до светло-сиреневого. На парчовой скатерти цвета слоновой кости лежали маленькие букетики фиалок, сделанные из ткани.

— Луиджи, ты действительно отказываешься надевать цилиндр, который я купила тебе? — требовательным тоном спросила Жерсанда.

— Решительно отказываюсь, мама. Точно так же, как вы отказываетесь входить в папистское святилище.

— Противный мальчишка! Ну и женись с непокрытой головой, — улыбаясь, сказала Жерсанда. — Господи, как я нервничаю! А ты как себя чувствуешь?

— Я подавлен, у меня щемит сердце, — нарочито жалобным тоном признался Луиджи. — Я вздохну свободнее, когда увижу свою невесту. Надо было жениться раньше. Ожидание стало для меня пыткой. И вы были невыносимы, мама. У вас голова была забита модными выкройками, списками блюд! А ваши поездки в Сен-Жирон! Побыстрее бы все закончилось!

Луиджи усмехнулся, думая, что его мать верит, будто он с нетерпением ждет, когда сможет разделить ложе вместе со своей возлюбленной. Но они уже сделали это и хранили содеянное в величайшем секрете. Впрочем, в последние дни они старались не поддаваться страсти, снедавшей их обоих, безумных влюбленных, думающих друг о друге с утра до вечера.

— Но что там делают барышни? — удивилась Жерсанда.

— Возможно, моя будущая супруга убежала через окно, — предположил Луиджи.

— Сын мой, это не смешно!

Однако находившаяся за дверью, разделявшей две комнаты второго этажа, в спальне хозяйки дома Анжелина была готова. Портниха, раскрасневшаяся от возбуждения, в последний раз проверяла, как сидит платье. Устроившись на кровати, Розетта играла с малышом Анри, которому очень хотелось побегать. Прелестный костюмчик стеснял движения мальчика, но тому все равно не сиделось на месте.

— Я хочу к Спасителю. Где моя собака? — повторял малыш.

— Мы не можем взять его с собой, малыш. Спаситель остался во дворе дома на улице Мобек.

— Будь умником, мой дорогой. Скоро мы пойдем гулять, — сказала Анжелина, сердце которой стремилось вырваться из груди.

Анжелина больше всего боялась этого момента, когда предстанет перед Луиджи в таком роскошном платье, что не решалась даже бровью повести.

— Мадемуазель де Беснак надо было жить в Париже и создавать модели, — заметила портниха, державшая в Сен-Жироне ателье по пошиву одежды для дам.

— Да, разумеется! — прошептала Анжелина, очарованная своим отражением в псише[38], стоявшем около окна.

Старая дама хотела, чтобы Анжелина выходила замуж в сказочном туалете, и добилась своего. Муслиновое платье могло показаться белым, но на самом деле оно было бледнофиалкового цвета. Широкая юбка, державшаяся на двух обручах, напоминала кринолин, модный во времена Второй Империи. Лиф красиво облегал грудь и был расшит сиреневыми жемчужинами в перламутровой оправе, похожими на миниатюрные цветы. Рукава буфами, зауженные книзу, и треугольный вырез придавали платью соблазнительную оригинальность. Волосы Анжелины были распущены и плавными волнами падали на плечи. Венец, обтянутый атласом и расшитый жемчугом, должен был удерживать белую с сиреневыми переливами фату.

— Вы похожи на сказочную принцессу! — воскликнула Розетта, ставшая усердной читательницей и полюбившая фантастические истории Шарля Перро и братьев Гримм. Эти книги ей охотно давала Жерсанда.

— Совершенно верно, — согласилась портниха, белокурая пухленькая женщина лет сорока. — Эти цвета очень подходят к вашей светлой коже и прекрасным глазам, мадемуазель Лубе.

— Этим меня наделила природа. Но я никогда не думаю об этом, — сказала Анжелина. — Ладно, отступать уже поздно. Пора мне выйти из этой комнаты.

Розетта быстро встала. Ей не терпелось показаться всем на глаза и идти, выпрямив спину и не опираясь на костыли. Перед мэрией она должна была встретиться с Виктором Пикемалем, без его родителей, и поэтому дрожала от избытка чувств. «Я не видела его со времени нашей поездки в Монжуа, но он пишет мне два раза в неделю», — говорила себе раскрасневшаяся девушка.

— Взгляни на себя, Розетта! — умоляющим тоном сказала Анжелина. — До чего же ты хороша!

— Нет, нет! Только не я!

После препирательств Розетта все же встала перед зеркалом, и тут же на ее губах заиграла блаженная улыбка. Будучи подружкой невесты, она получила право на почти такое же роскошное, как у новобрачной, платье. А цвет платья соответствовал ее имени. Словно в облачке розового муслина, с каштановыми косами, красиво уложенными надо лбом, девушка с трудом узнала себя. «Вот уж не думала, что у меня такая тонкая талия и прелестные шея и грудь!» — мысленно восторгалась Розетта.

— Не забудьте взять с собой меховые накидки, — напомнила им портниха. — Все-таки уже декабрь, и на улице холодно. Накидка из белого соболя — для невесты, а из рыжей лисицы — для вас, мадемуазель Розетта.

— Не могли бы вы их подержать, мадам Жанна? — попросила портниху Анжелина. — Мы набросим накидки, когда будем выходить из дома.

— Разумеется! И о чем я только думаю?

Торговка разбилась бы в пух и прах, лишь бы удовлетворить желания своих клиенток. Благодаря Жерсанде де Беснак она за два месяца заработала столько, сколько обычно зарабатывала за год.