Тактические действия бандитских отрядов всегда носят характер активности и внезапности. Имея хорошую разведку, банды выжидают, на наиболее удобном месте, части Красной армии и атаковывают их тогда, когда это им выгодно. При больших переходах банды широко пользуются сменой своих уставших лошадей на свежих. Движение часто производится врозь, группами и отдельными людьми. Иногда организованной частью. Иногда движение осуществляется под видом простых мирных жителей. Очень часто соединение происходит непосредственно перед боем, который бандой намечен.

Нападение ведется быстро и решительно, и в случае успеха происходит жестокая расправа с побежденными. Оружие и огнеприпасы полностью забираются.

Банды боятся неудачных столкновений не столько из чувства самосохранения, как от сознания, что потеря оружия ведет к быстрому истощению бандитизма. В случае неудачного столкновения банда рассыпается во все стороны, превращаясь по внешности в самых мирных жителей. Их оружие обычно бывает спрятано под одеждой, в крестьянских телегах или в тайниках, и оседают они в своем территориальном округе. Вот в этом методе действий и укрепления вооруженных сил бандитизма и заключается вся его сила. Территориальные бандитские части ничем не отличаются по внешности от всего крестьянского населения. Бандита, идущего в бой, можно и не отличить от крестьянина, идущего на работу. Банды вступают в бой на выгодной для них местности и в то время, когда это им удобно. Это обеспечивается сочувствием крестьянской среды. Путем внезапных атак банды стремятся увеличивать ресурсы вооруженной борьбы.

В случае неудачи банды бывают трудно уловимы. Они рассыпаются по одиночке, укрываются сочувствующими крестьянами, выдают себя за мирных крестьян и постепенно пробиваются в свой территориальный округ, где банда приводит себя в порядок, оправляется и готовит себя к новым боевым действиям.

Красной армии, встречающей в районах, зараженных бандитизмом, поголовное недоброжелательство крестьянства, не могущей организовать хорошей разведки и пр., задача искоренения бандитизма непосильна без соответствующей работы по советизации районов крестьянского повстанчества, когда уничтожается местная контрреволюционная власть и насаждаются органы власти советской.

Основы искоренения. Выше мы рассмотрели сущность крестьянского повстанчества, или так называемого бандитизма. Внешне может показаться, что как только будут разбиты и уничтожены бандитские отряды, так наступит полное спокойствие и восставшее крестьянство примирится с диктатурой пролетариата. В этом духе в первое время у нас и велись действия против крестьянских повстанческих отрядов. Однако, и теоретически и практически это оказалось совершенно нецелесообразным, и в конце концов мы перешли к мерам более глубокого военно-политического и экономического порядка.

В районах прочно вкоренившегося восстания приходится вести не бои и операции, а, пожалуй, целую войну, которая должна закончиться прочной оккупацией восставшего района, насадить в нем разрушенные органы советской власти и ликвидировать самую возможность формирования населением бандитских отрядов. Словом, борьбу приходится вести, в основном, не с бандами, а со всем местным населением. Разумеется, эта борьба основана не только на действиях вооруженной силой, но и на широкой политической работе. В общем, выполняя задачу искоренения, необходимо, прежде всего, захватить и уничтожить органы местной самоопределившейся крестьянской власти, обычно руководимые социал-предательскими партиями. Эта работа по уничтожению повстанческой власти должна сопровождаться насаждением органов советской власти, первоначально в виде ревкомов, с превращением их потом в исполкомы, по мере утверждения советского строя. Задача Красной армии состоит, с одной стороны, в обеспечении советских органов власти, а с другой стороны – в разгроме вооруженных банд по мере расширения советизации повстанческого района, с тем, чтобы разбитые банды уже не могли безнаказанно оседать в своих районах и были бы вылавливаемы.

Нечего и говорить о том, что крестьянское повстанческое движение не может быть в корне ликвидировано, если рабочий класс не сумеет с крестьянством договориться, не сумеет крестьянство направить так, чтобы интересы крестьянства не нарушались социалистическим строительством государства, т.-е. если рабочий класс не сумеет установить с крестьянством того прочного союза, о котором так много говорил Ленин. Во время гражданской войны крестьянство постоянно колебалось. Оно то защищало свою землю против помещиков – в рядах Красной армии или в рядах зеленой армии, действовавшей в тылах белогвардейских наступающих войск, или же, наоборот, защищая свои собственнические интересы, нарушаемые продовольственной разверсткой, переходили на сторону белых и боролись с Красной армией. Однако, пока опасность со стороны помещиков была осязательна и понятна, переход крестьянства на белую сторону, несмотря на постоянные колебания, обычно продолжался недолго, и первое знакомство о интересами и политикой наступающих помещиков немедленно возвращало крестьянство к советской власти. Таким образом, пока существовала грозная непосредственная опасность полученной от помещиков земле, крестьянство, несмотря на всю тяжесть для него продовольственной политики советской власти, все-таки последнюю поддерживало. Но как только война окончилась, как только крестьянство окончательно почувствовало себя хозяином захваченной земли, оно начало не только экономическую и политическую борьбу о советской властью, но местами объявило ей даже войну. Так было дело в Тамбовщине, так было одно время в Сибири, на Украине и пр.

Ленин следующим образом охарактеризовал это явление и наметил политические шаги для укрепления союза, смычки рабочих и крестьян.

Я пытался проанализировать в моих тезисах вопрос об отношениях пролетариата к крестьянству. Впервые в истории существует государство, где имеются только эти два класса, только пролетариат и крестьянство. Крестьянство образует громадное большинство населения. Оно, конечно, очень отстало. Как выражается практически в развитии революции отношение пролетариата, держащего в своих руках власть, к крестьянству? Первая форма – союз, тесный союз. Это очень трудная задача, но во всяком случае экономически и политически возможная.

Как мы практически подошли к этому вопросу? Мы заключили союз с крестьянством. Мы понимаем этот союз так: пролетариат освобождает крестьянство от эксплоатации со стороны буржуазии, освобождает его от руководства и влияния буржуазии. Он привлекает его к себе, чтобы совместно победить эксплоататоров.

Меньшевики говорят так: крестьянство составляет большинство, мы – чистые демократы, большинство должно решать. Но так как крестьянство не может быть самостоятельным, то практически это означает не что иное, как восстановление капитализма. Лозунг тот же самый: союз с крестьянами. Когда мы об этом говорим, то мы понимаем под этим усиление и укрепление пролетариата. Мы пытались осуществить этот союз между пролетариатом и крестьянством, при чем первым этапом был военный союз. Трехлетняя гражданская война создала огромные затруднения, но она в известном отношении облегчила нашу задачу. Это, может-быть, звучит странно, но это так. Война не явилась чем-то новым для крестьян; война против эксплоататоров, против крупных землевладельцев была им вполне понятна. Огромные массы крестьян были за нас. Несмотря на огромные расстояния, несмотря на то, что большинство наших крестьян не умеет ни читать, ни писать, наша пропаганда воспринималась очень легко. Это является доказательством того, что широкие массы – как и в наиболее передовых странах – гораздо легче учатся на своем собственном практическом опыте, чем из книг. У нас же практический опыт для крестьянства был облегчен еще тем, что Россия так исключительно велика и что различные части ее могли в одно и то же время переживать различные стадии развития. В Сибири и на Украине контрреволюция могла временно побеждать, потому что буржуазия имела там за собою крестьянство потому, что крестьяне были против нас, против большевиков. Крестьяне нередко заявляли: мы большевики, но не коммунисты. Мы большевики потому что они прогнали помещиков, но мы не коммунисты, потому что коммунисты против индивидуального хозяйства. И некоторое время контрреволюция могла побеждать в Сибири и на Украине, потому что буржуазия имела успех в борьбе за влияние среди крестьян, но достаточно было очень непродолжительного периода, чтобы открыть крестьянам глаза. В короткое время они накопили практический опыт и вскоре сказали: «Да, большевики довольно неприятные люди. Мы их не любим, но все же они лучше, чем белогвардейцы и учредительное собрание». Учредилка у них ругательное слово, не только у развитых коммунистов, но и у крестьян. Они знают из практической жизни, что учредительное собрание и белая гвардия означают одно и то же, что вслед за учредительным собранием неминуемо приходит белая гвардия. Меньшевики также пользуются военным союзом о крестьянством, но не думают о том, что этого союза недостаточно. Военный союз не может существовать без экономического союза. Мы живем ведь не одним воздухом, наш союз с крестьянами никоим образом не мог бы продержаться в течение продолжительного времени без экономического фундамента, явившегося основой нашей победы в войне против вашей буржуазии. Ведь наша буржуазия объединялась со всей международной буржуазией.