Самое простое — повысить зарплату. Но ее нужно обеспечить хорошими товарами. Для них требуются новые машины. Но у машиностроителей нет хороших материалов и даже мало хороших конструкторов. Нужно еще, чтобы на машинах добросовестно и квалифицированно работали. В общем, цепочка с товарами растянется на годы. А пока прибавка зарплаты не побуждает напрягаться вдвое-втрое.

В капитализме важнейшим стимулом, хотя и со знаком минус, является страх перед безработицей. Боюсь, что и нам без нее не обойтись. В Югославии и Китае, при безработице, социализм не рухнул, выстоит и у нас. Не нужно заблуждаться — мы держим десятки миллионов работающих безработных. Если малая часть (два процента?) получит пособие вместо гарантированной зарплаты, дисциплина труда сразу поднимется.

Еще один стимул заложен в новой системе организации труда и экономики. Это — хозрасчет и коллективный подряд. Маленькая группа — бригада — вполне «биологична». Она выступает и как хозяин оборудования, и как борец за выгоду и, самое главное, — в ней действует коллективистская сторона сущности человека: потребность в уважении со стороны ближних, и совесть перед товарищами.

Важный, хотя и не главный, резерв ускорения — в раскрепощении инициативы индивидуалистов. В «популяции» их 5-10 процентов, но это люди сильные, и главное их желание — работать самостоятельно, в одиночку или с группой «ведомых». Их стимул — лидерство, самоутверждение, а потом уже — жадность. Они ценны не только тем, сколько сделают, но и как пример для других.

Быстро активизировать наше общество невозможно, поскольку тренировка требует времени, так же как и восстановление идеалов, морали и авторитета руководителей.

Общая линия партии — «больше демократии — больше социализма» с раскрепощением индивидуальных интересов — не вызывает сомнений. Но ее конкретное воплощение, на мой взгляд, требует серьезного научного подкрепления, с отказом от всех прежних догм. И еще одно: не следует обещать, что через 2–3 года положение с товарами и продовольствием радикально улучшится. Боюсь, что понадобится 7-10 лет. Трезвую правду с хорошим объяснением народ способен понять и принять, обман же вызывает раздражение и окончательно подорвет веру в социализм.

Может ли наука помочь в устройстве общества?

Думаю, что может. Старые идеалы поведения людей вполне достаточны, но компромиссы к ним, порожденные реальностями, может рассчитать только наука. У нашего общества нет модели. Управление им идет в значительной степени вслепую. Пробы и ошибки оказались весьма болезненными и стойко придвинули нас, скажем так, «к потере статуса». Любые эксперименты на обществе в наш век опасны. Поэтому модели необходимы. Не панацея и не спасение, но могут дать дополнительный материал для принятия решений.

Можно назвать ряд задач. Каков оптимум неравенства в заработках и процента частного предпринимательства? Не следует ли увеличить социальную защиту детей и стариков за счет уменьшения ее здоровым молодым людям? Каков оптимальный объем обратных связей для управления, а если без хитростей — сколько нужно свободы, чтобы начальство не портилось, социализм не деформировался и устойчивость не потерять? Какими средствами можно повысить «духовность» нашего социализма? Сколько средств нужно выделить для экологии?

К сожалению, ни одну задачу не решить, потому что отсутствует основной исходный материал — не изучена психосоциальная природа человека. Нет распределения людей по типам (сильные, слабые), неизвестна значимость важнейших биологических потребностей человека.

Научный подход к познанию и управлению обществом мне представляется в проведении исследований по двум направлениям.

Первое — крупномасштабное психосоциологическое изучение граждан, принадлежащих к различным социальным группам. В основу его необходимо положить единую гипотезу о составе личности, которую сформулировать по экспертным оценкам психологов, социологов, педагогов и практиков из сферы управления. Взгляды будут разные, но некоторые — усредненно — можно получить. По гипотезе нужно разработать методику, пригодную для массового распространения. При этом индивидов нужно изучать вместе с социальной группой, к которой они принадлежат. Сами исследования потребуют привлечения больших сил, но начинать можно с малого.

Второе направление как раз состоит в создании эвристических моделей общества, для начала с гипотетическими характеристиками социальных групп. По мере накопления фактического материала по психологии эти характеристики будут заменяться реальными, и таким путем сами модели будут сдвигаться от гипотез к теориям. Не нужно обольщаться — путь этот очень длинный.

Начав эту статью с грустных реальностей, я заканчиваю ее призывом к интеллигенции, к специалистам: давайте вложим свой труд в дело непредвзятого изучения человека и общества. Это сейчас важнее физики и биологии, так как они уже ничего не могут предложить для спасения. Едва ли мы получим обнадеживающие данные, поскольку мощь разума явно вошла в противоречие с человеческой природой. Но, кроме науки, у человечества нет надежды на выживание.

Эта статья была написана для «Литературной газеты» в середине 1988 года. Довольно долго ее отказывались печатать, но время шло в сторону демократии, и в конце концов редакция согласилась. Было много откликов, и я остался автором «Литгазеты» до 2000 года.

Потом газета со статьей у меня потерялась и нашлась совсем недавно. Я перечитал — и решил предложить для нового сборника, в качестве введения в главу об обществе.

С этой статьи началась моя общественная карьера — уже при «новом режиме» — горбачевском. В конце 1988 года я отказался от директорства в своем институте и коллектив выдвинул меня в народные депутаты Союза, даже в противовес кандидату от Партии. Было пять конкурентов, но меня выбрали в первом туре.

Так я попал в Москву, одержимый романтическими надеждами на перестройку. В Верховном Совете я пробыл полтора года и ушел, убедившись в его полной никчемности. Активности не проявлял, выступил один раз.

Но время пребывания в Москве использовал с большой пользой для себя: именно тогда я радикально пересмотрел свои взгляды, сформировавшиеся при социализме и изложенные в той самой статье.

Как это случилось? А вот так: я получил доступ к секретной информации и завел знакомства с центральными газетами.

В закрытых фондах библиотек марксизма-ленинизма и Верховного Совета СССР я открыл для себя мировые и советские статистики — экономические, политические, социальные. И обнаружил, что никакое «человеческое лицо» социализм спасти не может — это утопия плюс — тирания.

Главный вывод: он — социализм — «небиологичен». Следовательно — нежизнеспособен. Подробности будут изложены ниже в текстах об обществе, заранее нет смысла полемизировать.

Второе направление работы — эксперименты по психологии и социологии. Поскольку денег у меня не было, я использовал свои знакомства в газетах. Тиражи тогда исчислялись многими миллионами, и я решил печатать анкеты (40 пунктов), с расчетом получить массу ответов, чтобы обработать их в Киеве, в своем отделе биокибернетики. Надежды оправдались — общее число ответов достигло 30000. «Литературная» и «Учительская» газеты напечатали анкеты по психологии, из которых были отобраны 500 экспертов, а «Неделя» и «Комсомольская правда» — социологические опросники от читателей. По ним мы получили «социальный срез» граждан Союза.