если я выйду за тебя замуж, я стану американкой, и, когда бы я ни вышла замуж, по американским законам маленькая Кэтрин все равно будет считаться законным ребенком.

Генри. Где это ты выискала?

Кэтрин. У фрау Циммерман есть нью-йоркский «Уорлд альманах»... Я очень рада, что я буду американкой. И мы поедем в Америку, правда, милый?.. Я хочу увидеть Ниагарский водопад.

Генри. Я повезу тебя туда в наш медовый месяц.

Кэтрин. Я хотела посмотреть что-то еще, но не могу вспомнить, что именно.

Генри. Большой Каньон?

Кэтрин. Нет. Но я посмотрела бы и это.

Генри. Что же еще?

Кэтрин. Золотые ворота, вот что я хотела посмотреть. Где они находятся?

Генри. В Сан-Франциско.

Кэтрин. Тогда давай поедем туда.

Генри (обнимая ее рукой). Я повезу тебя повсюду и покажу тебе все. Ты даже не знаешь, как я схожу с ума по тебе... Разве у нас не прекрасная жизнь?

Кэтрин. Мне хорошо, но иногда я думаю, что ты, пожалуй, какой-то неспокойный.

Генри. Нет... Иногда я думаю о фронте... но долго я ни о чем не думаю... только о нас.

Кэтрин (уверенно). Но ты все же думаешь... время от времени... о майоре Ринальди... разве нет?

Генри (грустно размышляя). Да... но не очень часто. Я не хочу думать о войне. Я покончил с ней.

Кэтрин (целует его руку). Это хорошо. Я рада.

С минуту идут молча.

Кэтрин. О чем ты думаешь сейчас?

Генри. Я думаю о виски.

Кэтрин. Виски?!.. Какое виски?

Генри. Я думал, как оно хорошо.

Кэтрин (делает гримасу). Хорошо... Позабудем о пиве и достанем тебе виски.

Вечер. Падает снег. Панорама швейцарской деревни.

Канун Нового года. Звонят церковные колокола...

...Спальня в отеле Циммерман.

Генри и Кэтрин играют в шахматы. В камине догорает огонь.

Генри (небрежно, передвигая фигуру). Вот так!.. Шах и мат.

Кэтрин (возбужденно, передвигая фигуру). Мне все равно. Я беру твою королеву.

Генри (терпеливо). Дорогая, игра окончена. Это мат.

Кэтрин. Но почему? У меня же больше этих дурацких фигур, чем у тебя... (Поднимается.) О, я бы предпочитала, чтобы ты любил играть в карты. Это гораздо веселее.

Часы начинают отбивать полночь. Генри смотрит на свои ручные часы. Наступает Новый год.

Кэтрин. С Новым годом, дорогой! Желаю счастья.

Генри (обнимает ее). Всем нам троим!

Кэтрин. Это тысяча девятьсот восемнадцатый...

Целуются. Бьют последние удары, и часы замолкают.

Кэтрин. Ты не возражаешь, если мы останемся в одиночестве в новогоднюю ночь?.. Только с тобой...

Генри. Я никогда не чувствую одиночества, когда мы вместе.

Кэтрин. Но иногда мужчине хочется побыть одному.

Генри. Я думаю, что иногда и девушке тоже хочется побыть одной. Но если люди любят, они ревнуют друг друга к этому.

Кэтрин (немножко задетая). У меня никогда не бывает желания побыть одной, без тебя.

Генри. У меня тоже. Раньше моя жизнь была заполнена массой разнообразных вещей. А теперь, если тебя нет со мною рядом, я чувствую себя одиноким в мире.

Кэтрин. Но теперь тебе скучно со мной. Я стала похожа на бочку.

Генри. Нет, не похожа. Ты стала красивее, чем когда-либо.

Кэтрин. Все равно... завтра ты спустишься в город и найдешь себе какого-нибудь молодого, веселого партнера.

Генри. Я сказал тебе, что не хочу быть с кем-нибудь еще.

Кэтрин. Нет, ты будешь! А я собираюсь начать Новый год приобретением для маленькой Кэтрин ее первого гардероба. И сделаю это завтра же. Я выясню, что для этого необходимо.

Генри. Ты должна знать. Ты же была медицинской сестрой.

Кэтрин. Но солдаты в госпитале так редко обзаводились детьми.

Генри. Я же обзавелся.

Смеясь, она запускает в него подушкой.

День. Бильярдная в отеле.

На бильярде играют Генри и какой-то глубокий старик. Это граф Греффи, древний, но элегантный итальянец.

Возле бильярда в ведерке со льдом бутылка вина. Генри наблюдает, как Греффи забивает шар. Потом берет свой стакан и прихлебывает вино.

Греффи. Вчера в мой театральный бинокль я наблюдал за вами и за вашей очаровательной леди... Это была милая картина! Я не понимаю, как вы находите время для старого человека.

Генри. Вы совеем не кажетесь старым, граф Греффи.

Греффи кладет на полку забитый им шар.

Греффи. Состарилось только мое тело. Иногда я боюсь, что у меня отломится палец, как кончик мелка... а дух не стареет и мудрости не прибавляется.

Генри. Вы мудры.

Греффи. Нет. Это большое заблуждение говорить о мудрости стариков. Старики не мудры, они только осторожны.

Генри. Быть может, в этом и состоит мудрость.

Греффи. Это малопривлекательная мудрость. Что вы в жизни цените больше всего?

Генри. Любимого человека.

Греффи. Вы цените жизнь?

Генри. Да.

Греффи. Я тоже. Потому что это все, что у меня осталось... Вы верующий?

Генри. Иногда... по ночам.

Улыбаясь, Греффи поднимает стакан.

Греффи. Я думал, что с возрастом стану более набожным, но этого как-то не случилось. Очень жаль!

Генри. Вы хотели бы жить после смерти?

Греффи. Это зависит от того, как жить... Эта жизнь очень приятна. Я хотел бы жить вечно. И мне это почти удалось.

Смущенно улыбаясь, Генри пьет. Греффи кладет на полку еще один забитый шар.

Греффи. Мы не поговорили о войне... Как вы думаете, кто ее выиграет?

Генри. Мне было бы интереснее узнать, что думаете об этом вы?

Греффи. Я думаю, ее выиграют итальянцы.

Генри. Почему?

Греффи. Они более молодая нация.

Генри. Разве молодые нации всегда выигрывают войну?

Греффи. Они способны на это в течение известного периода.

Генри. А потом?

Греффи. Они стареют... Поскольку в это дело впутали вашу страну, я предполагаю, теперь и вам скоро придется принять в ней участие.

Генри. Я уже побывал на ней.

Греффи. О? Я не знал. Вы говорите об этом без энтузиазма.

Генри. Я не люблю эпитетов, связанных с войной: верность, слава, самопожертвование. То, что я видел, было далеко от славы. И самопожертвование было больше похоже на чикагские бойни... с той лишь разницей, что в Чикаго мясо не предается погребению.

Греффи снова бьет. И снова шар в лузе.

Греффи. Да, старые люди черпают в войне тему для дискуссий, а молодые находят смерть. Но я боюсь, что война — один из необходимых атрибутов нашей цивилизации.

Генри. Не моей цивилизации.

Греффи. А какой цивилизации вы придерживаетесь?

Генри. Остаться в живых. И кого-нибудь любить.

Греффи. Как было бы приятно, если бы жизнь заключалась только в этом.

Генри. А почему бы нет?

Греффи. Потому что, куда бы ни