Я удивленно посмотрел на этот странный предмет с тремя маленькими блестящими латунными пуговицами. Прошло какое-то время, прежде чем я понял, что передо мной обычная девушка, которой, как и всем лондонским модницам, больше бы подошли украшения для волос, а не крысиный череп в качестве маски.

Затем у меня в глазах потемнело и я потерял сознание.

Когда меня привезли, солнце только взошло и старое здание из темного песчаника, как мне показалось, еще не полностью проснулось. Теперь солнечный диск за окнами кабинета стоял почти в зените, из чего я сделал вывод, что уже полдень. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Я говорил, слушал, снова говорил и снова слушал, но не помнил, о чем меня спрашивали и на какие именно вопросы я отвечал. Разговор продолжался, наверное, уже не один час и теперь проходил по второму или третьему кругу.

Мой собеседник — мужчина лет пятидесяти, высокий и крупного телосложения — выглядел таким же уставшим, как и я, но изо всех сил старался держать положенную его статусу горделивую осанку.

Его звали Вильбур Коэн, капитан Вильбур Коэн, и, если быть более точным, он был кем-то вроде заместителя руководителя учреждения, в стенах которого я находился, а именно Скотленд-Ярда.

Признаться, я не совсем был уверен в этом, хотя Коэн официально представился, да и на маленькой латунной табличке, висевшей на двери кабинета, было указано его звание. Но я еще не очень хорошо разбирался в иерархии английской полиции. Однако то раболепие, с которым относились к нему подчиненные, а также уверенность, сквозившая в каждом его слове во время разговора со мной, не вызывали никаких сомнений по поводу того, что я имею дело с очень влиятельным человеком в Скотленд-Ярде.

Коэн вздохнул и решил прервать явно затянувшееся тягостное молчание. Взгляд, который он бросил на запись, сделанную его корявым почерком, а затем на меня, был осуждающим.

— Итак, это все? — требовательно спросил он, наморщив лоб.

Я посмотрел на него и уверенно кивнул.

— Это все, капитан. Я больше ничего не могу добавить.

— Так и ничего? — ехидно переспросил Коэн. — Никаких больше мертвых тел в подвале, никаких сумасшедших покушений из-за куста, никаких крыс или соучастников, которые…

— Черт побери, прекратите! — взорвался я от переполнявшего меня возмущения, которое до этого пытался сдерживать.

Но деланное равнодушие Коэна подействовало на меня как красная тряпка на быка.

— Это все, что я могу вам сказать, капитан, — упрямо повторил я и, нагнувшись, ударил ладонью по столу. Сделав самую оскорбленную мину, на которую был способен, я добавил: — Я хотел бы напомнить вам, капитан, что только чудом мои друзья остались в живых и не пропали без вести. А вы ведете себя так, как будто поймали меня с поличным и арестовали. Черт возьми, я не знал, что сейчас наказывают за то, что ты стал жертвой нападения.

Невольно выплеснув свое раздражение, я вдруг увидел, что это совсем не вывело Коэна из равновесия. Вероятно, он привык к непредсказуемому поведению людей, которые сидели на этом стуле и вынуждены были отвечать на его вопросы. И мне не стоило обижаться из-за того, что он проявлял подозрительность и не верил мне. Конечно, с тех пор как я переехал в дом моего отца на Эштон Плейс, произошло очень многое, но за это время я практически не сделал ничего такого, чтобы полиция могла в чем-то подозревать меня. Имели место какие-то мелкие фокусы и чудеса, но благодаря красноречию доктора Грея у меня не возникало никаких проблем с органами власти. Во всяком случае, до сегодняшнего дня. Но за последние несколько часов я пришел к мысли, что в ближайшем будущем все может резко измениться. В конце концов, даже английская терпимость имеет свои границы.

— Вы также предполагаете, что леди Макферсон мертва, — сказал Коэн.

В этот момент чаша моего терпения переполнилась.

— Проклятие! — закричал я. — Хватит перекручивать сказанные мною слова, капитан! Я вообще ничего не предполагаю! Я знаю только, что на нас напали и мы были на волоске от смерти, а леди Одли бесследно исчезла!

— И еще вы ударили постового, который неосмотрительно подошел к вам слишком близко, — добавил Коэн. — Что это было, Крэйвен? Действие в состоянии аффекта? Вы сделали это от страха или по причине неожиданного нервного срыва?

— Что это значит, Коэн? — спросил я, сжав кулаки от нахлынувшей злости. — Вы хотите меня подставить?

— Разумеется нет, мистер Крэйвен, — спокойно ответил он. — Но вы должны согласиться, что ваша история… э-э… звучит как-то неправдоподобно, вы согласны?

Уставившись на меня, он ждал ответа, но я молчал. Я не мог с ним не согласиться, особенно после всех этих вспышек ярости, которые случились во время нашего разговора (некоторые из них были явно показными, но были и искренние). В любом случае я не мог отрицать его правоту.

— Понимаете ли, Крэйвен, — продолжил он. — С того момента как вы приехали в Лондон, тут произошло несколько… странных событий, и вы не можете отрицать этого. У вас сложилась определенная репутация, не так ли? А теперь вы приходите ко мне с историей о крысах, которые свалились с неба и напали на вашу карету. — Он покачал головой и начал постукивать тупым концом карандаша по столешнице. — Не то чтобы я сомневался в достоверности всего того, что услышал от вас, мистер Крэйвен, — продолжил он, — но… — Неожиданно его взгляд посуровел. — Я думаю, что вы о многом умалчиваете. Честно говоря, все, что касается крыс, о которых вы тут рассказывали, выглядит несколько странно. Я никогда раньше ни о чем подобном не слышал.

— Вот и услышали! — гневно ответил я.

Говард, Рольф и я успели посетить врача до того, как нас доставили сюда, но мелкие раны были видны. Упираясь ладонями в стол, я наклонился к нему и прошептал:

— Посмотрите на меня! Или на Говарда и Рольфа. Мертвых крыс и лошадей вы тоже видели.

— Да, видел, — согласился Коэн. — Но что это доказывает? Несколько дохлых крыс, разбитая в щепки карета, две лошади, обглоданные до костей, и исчезновение леди, хорошо известной в высших кругах Лондона, — этого достаточно для того, чтобы просто пожать плечами и отправиться заниматься своими обычными делами, мой дорогой Крэйвен. Разве вам самому не кажется, что вы должны мне кое-что объяснить? — Он покачал головой, когда я собрался ему ответить, и шумно вдохнул. — Нет, не надо ничего говорить, Крэйвен. Я уже слышал, что вам ничего не известно и что вы просто невинная жертва. Возможно, что это всего лишь ужасное недоразумение. Эти злобные крысы просто-напросто подумали, что ваша карета — это воробьиное гнездо, которое они хотели разорить. — В голосе Коэна звучал неприкрытый сарказм. — Как вы думаете, сколько невинных людей, уважаемых и законопослушных, попадут под подозрение и окажутся на стуле, на котором вы сейчас сидите?

Мой взгляд стал очень жестким, и Коэн наверняка это заметил.

— Если вы подозреваете меня в каком-либо преступлении, капитан, — холодно сказал я, — то вам лучше поговорить с моим адвокатом. Он ожидает в коридоре.