По утверждению участника Курской битвы генерала западногерманской армии Эйке Миддельдорфа (Eike Middeldorf)[1066], распыление бронетанковых сил недопустимо, поэтому если перед ними ставится ряд боевых задач, то решение их должно осуществляться последовательно, причем очередность выполнения задач в этом случае определяется старшим начальником. Тем не менее прорыв передовых танковых частей русских южнее Богодухова – к линии коммуникаций Харьков – Полтава – спровоцировал командование ГА «Юг» на немедленное введение в бой еще только прибывающих в этот район танковых соединений СС, не ожидая их окончательного сосредоточения. Поэтому немцам с самого начала не удалось сконцентрировать все силы на тех направлениях, которые были решающими для достижения главной цели контрудара – окружения крупных вражеских группировок.

В связи с неполнотой информации теперь вряд ли удастся однозначно решить вопрос, мог ли Манштейн, самый старший начальник, в течение хотя бы нескольких дней игнорировать блокирование коммуникаций харьковской группировки, чтобы все силы создаваемой юго-восточнее Богодухова контрударной группы – три танковые дивизии СС – сосредоточить против фланга противника. В феврале 1943 года он выжидал даже тогда, когда советские войска подошли к Запорожью, угрожая блокировать основные пути снабжения всей ГА «Юг» (благодаря этому в марте был окружен и полностью разгромлен вышедший к Днепру южнее Запорожья 25-й тк 6-й А ЮЗФ, а командующий корпусом генерал Петр Павлов взят в плен). Возможно, теперь Манштейн учитывал, что русские быстро создают прочную оборону на захваченной территории, и предполагал использовать скорость и внезапность, вводя в бой части по мере прибытия, чтобы противник не успел закрепиться.

С другой стороны, Эйке Миддельдорф отмечает[1067], что во время минувшей войны немецкие войска часто проводили наступление с ходу (встречный бой, прорыв в глубину обороны, преследование, внезапное нападение) и этот вид наступления всегда был характерен для немецкой армии и являлся ее сильной стороной, но способность русских в короткие сроки создавать сильные оборонительные позиции, неоднократно проявлявшаяся во время войны на Востоке, вынуждала отдавать предпочтение наступлению после планомерной подготовки, когда наступлению предшествовало занятие исходного положения и развертывание войск в соответствии с группировкой, определенной планом боя. Поэтому, вероятно, в условиях быстрого и непредсказуемого развития оперативной ситуации, когда у фельдмаршала Манштейна отсутствовала достаточная для принятия обоснованного решения информация о противнике, у него просто не выдержали нервы, уже основательно потрепанные в противостоянии с Красной армией. В своих воспоминаниях, касающихся этих событий, Манштейн не обсуждает каких-либо альтернативных вариантов действий. В любом случае он не решился взять на себя ответственность и несколько дней выжидать с контрударом на Богодуховском направлении, чтобы, по крайней мере, приблизить его по срокам к началу контрудара под Ахтыркой. Тогда 6-я гвардейская и 1-я танковая армии ВорФ уже не смогли бы оказать поддержку войскам 27-й А, а также 4-му и 5-му гвардейским танковым корпусам.

Соответственно, в силу развития обстановки на Богодуховском и Ахтырском направлениях германское армейское и корпусное командование вынуждено было ослаблять ударные силы, разделяя их и выделяя части для решения дополнительных боевых задач. При этом танковые и моторизованные дивизии, предназначенные для нанесения контрударов, уже были ослаблены предыдущими боями и недоукомплектованы личным составом и техникой, так что выполнить сразу ряд задач оказались не в состоянии.

Отмеченная тенденция проявлялась и в дальнейшем, вплоть до 1945 года. Причем из-за быстрого истощения германской армии в непрерывных боях на Восточном фронте эффект от контрударов неуклонно снижался. Если под Ахтыркой и Богодуховом они еще повлияли на реализацию стратегических наступательных планов советского командования, то в дальнейшем приводили в основном лишь к снижению темпов и увеличению сроков проведения операций Красной армии. В январе 1945 года для достижения оперативных результатов на Будапештском направлении немцы сосредоточили две моторизованные и семь танковых дивизий, сведя пять танковых дивизий в одну ударную группу, но поставленную им задачу деблокировать Будапешт решить опять не удалось, а предпринятые контрудары только ненадолго отсрочили дальнейшее наступление противника[1068].

Таким образом, в августе 1943 года советское командование получило очень опасный для немцев сигнал, что теперь оно может допускать ошибки и неоправданно рисковать, поскольку противник уже не располагает силами и средствами, чтобы серьезно наказать за эти ошибки. Негативные последствия ошибочных действий советских военачальников стали ограничиваться тактическим или оперативно-тактическим уровнем – возрастанием потерь и неудачами при решении частных оперативных задач, но больше не приводили к поражениям крупного оперативного и стратегического масштаба. Русские, в отличие от немцев, очень быстро восприняли этот сигнал, тогда как некоторые германские военачальники до конца войны не хотели признавать реальность и продолжали организовывать неэффективные контрудары недостаточными силами или хотя бы предлагать их в контексте необходимости ведения маневренной войны на Восточном фронте.

Кроме этого, в августе 1943 года советское командование извлекло еще один важный урок – немецкое военное руководство психологически не выдерживает давления на широком фронте и начинает перераспределять силы, чтобы стабилизировать обстановку на наиболее угрожаемых участках и направлениях. Следовательно, наступление, своевременно предпринятое на соседнем участке фронта, с большой вероятностью вынудит германское командование рассредоточить уже собранную для контрудара группировку.

По свидетельству маршала Москаленко[1069], к 6 сентября передовые отряды соединений 40-й А форсировали реку Грунь и овладели плацдармом до 15 км по фронту и до 15–40 км в глубину к западу от Псела, а 38-я А продвинулась более чем на 20 км и взяла Сумы, но в районе Гадяча и к югу от него немцам удалось остановить наступление 47-й и 52-й армий ВорФ, которым не удалось нанести запланированный удар в направлении на Ромодан – Хорол. На Гадячском направлении в начале сентября продолжались упорные бои за овладение районами населенных пунктов Московский Бобрик, Веприк, Педоричков. Германское командование все еще рассчитывало удержать часть Левобережной Украины и стремилось для этого разгромить главную группировку ВорФ, по этому вновь, как и в августе, спешно подтянуло крупные силы моторизованной пехоты и танков, на этот раз в район Гадяча, создав угрозу флангового удара по войскам 47-й и 52-й армий, чтобы в дальнейшем, в случае удачи, угрожать также тылам 40-й и 27-й армий. В сложившейся ситуации, по замыслу командования ВорФ, 40-й А опять предстояло нанести удар в юго-западном направлении, во фланг и тыл противника, сорвав планы вражеского командования, направленные против главной группировки войск фронта. Следствием этого должен был стать вынужденный отвод вражеской мотопехоты и танков из района Гадяча и южнее, что, в свою очередь, позволяло ускорить наступление 47-й и 52-й армий. Так оно и произошло в действительности – 13 сентября, после взятия 40-й А города Лохвицы, германское командование, обеспокоенное глубоким проникновением 40-й А в юго-западном направлении, выдвинуло против ее правого фланга 11-ю тд и мд «Великая Германия», ранее предназначавшиеся для нанесения флангового удара из района города Гадяча по войскам 47-й и 52-й армий. Таким образом, немцы были вынуждены отказаться от осуществления намеченного контрудара, чего и добивались русские. Соответственно, в ночь с 11 на 12 сентября, сразу же после ухода германских танковых и моторизованных частей, войска советской 47-й А ворвались в Гадяч и завязали бои за город (тем не менее полностью овладеть городом и железнодорожной станцией Гадяч войскам ВорФ удалось только 25 сентября 1943 года, после ввода здесь в бой 9-й гв. мбр 3-го гв. мк под командованием полковника Павла Горячева. – П. Б.).