построении группы героев и диалога он не раскрывает.

297

Этот голос Ивана с самого начала отчетливо слышит и Алеша. Приводим небольшой диалог его с Иваном уже после убийства. Этот диалог в общем аналогичен по своей структуре уже разобранному диалогу их, хотя кое в чем отличается от него.

«– Помнишь ты (спрашивает Иван. – М.Б.), когда после обеда Дмитрий ворвался в дом и избил отца, и я потом сказал тебе на дворе, что "право желаний" оставляю за собой, – скажи, подумал ты тогда, что я желаю смерти отца или нет?

– Подумал, – тихо ответил Алеша.

– Оно, впрочем, так и было, тут и угадывать было нечего. Но не подумалось ли тебе тогда и то, что я именно желаю, чтобы один гад съел другую гадину, то есть чтоб именно Дмитрий отца убил, да еще поскорее… и что и сам я поспособствовать даже не прочь?

Алеша слегка побледнел и молча смотрел в глаза брату.

– Говори же! – воскликнул Иван. – Я изо всей силы хочу знать, что ты тогда подумал. Мне надо правду, правду! – Он тяжело перевел дух, уже заранее с какою-то злобой смотря на Алешу.

– Прости меня, я и это тогда подумал, – прошептал Алеша и замолчал, не прибавив ни одного "облегчающего обстоятельства"» (Поли. собр. соч. Т. 12. С. 642).

298

Там же. Т. 5. С. 290, 291.

299

Там же. Т. 7. С. 221.

300

Там же. Т. 5. С. 409.

301

Документы по истории литературы и общественности. Вып. 1: Ф. М. Достоевский. М., 1922. С. 6.

302

Там же. С. 8, 9.

303

Там же. С. 35. Любопытно сравнить это место с приведенным нами отрывком из письма Достоевского к Ковнер.

304

Поли. собр. соч. Т. 12. С. 330.

305

Последнее слово здесь за психиатрической наукой, способной единственно оценить, до какой степени мания или безумие способны разрушить «я» человека.

306

По нашей гипотезе, именно знакомство Бахтина с работами о Достоевском Бердяева побудило Михаила Михайловича «к переработке книги о Достоевском»: ему захотелось углубить свой труд 1929 г. в духе идей Серебряного века.

307

Бердяев Н. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н. А. О русских классиках. М., 1993. С. 135–136.

308

Не то что писать в положительном ключе о Бердяеве или Ницше, но даже и думать в их направлении в советскую эпоху можно было только в период хрущевской «оттепели», когда собственно и происходила переработка Бахтиным первой редакции книги о Достоевском.