Снова разлили потин, и я сообщил им, что надеюсь стать управляющим Кашельмары.

– А если управляющим буду я, то можете не сомневаться: в долине потекут молоко и мед, какие Господь обещал Моисею, и все будут платить лорду де Салису столько, сколько справедливо и разумно.

– Но с чего лорд де Салис назначит тебя своим управляющим? – спросил Джо.

– Лорд де Салис отправляется с братьями в Англию лечиться от пьянства, – объяснил я, – а леди де Салис замолвит за меня словечко, в этом можете не сомневаться.

Я слышал какое-то напряжение в воцарившейся тишине, увидел, что все они избегают встречаться со мной взглядом.

– Господи боже! – в притворном ужасе воскликнул я. – Вы поверили злостным слухам, будто я соблазнил леди де Салис! Это я-то, у которого жена и шестеро детей в Дублине! Леди де Салис, возможно, самая утонченная леди в мире и самая красивая, но я сделал только то, что сделал бы любой мужчина, чтобы помочь женщине в отчаянном положении.

Я увидел выражение облегчения на их лицах и понял, что поступил правильно, слегка исказив истину. Одно дело – сражаться с врагом-саксонцем, и совсем другое – супружеская неверность.

– Ты отстроишь заново свой дом и привезешь назад Эйлин? – уточнил Джерри.

– Конечно я отстрою дом, – сказал я. – Разве я не должен думать о своих детях? Но если Эйлин решит остаться в Дублине, то заставить ее вернуться не в моих силах.

– Эйлин всегда смотрела на нас сверху вниз, – напомнил кто-то.

– Может, теперь и Макс будет, – шутливо проговорил кто-то, – когда станет управляющим лорда де Салиса.

– Да не наступит никогда такой день, – так же шутливо ответил я, – когда мне будет стыдно пересечь ваш порог и принять ваше гостеприимство.

Мне и в самом деле было так хорошо снова оказаться среди этих людей, которые были мне как братья, и я сидел с ними допоздна, разговаривал и уснул, только когда на востоке занялся рассвет, а в кувшине не осталось ни капли потина.

5

Я одолжил лошадь у мистера О’Шонесси, ростовщика (у него всегда была лучшая лошадь в долине), и поскакал в Кашельмару. В одиннадцать часов, когда я не успел и мили отъехать от Клонарина, солнце стояло высоко, а прохладный ветер прогнал мою головную боль.

Когда я добрался до больших металлических ворот, они оказались не только не заперты, но и стояли широко распахнуты, и я, увидев это, улыбнулся, поскольку понимал: этим мой враг бросает мне вызов. Я не боялся засады, а потому проехал в ворота, зная: он никогда не осмелится хладнокровно застрелить меня, если не сможет потом доказать, что я его спровоцировал. И уж конечно, даже саксонский суд не найдет никакой провокации в нанесении утреннего визита.

Спешившись, я обвязал поводьями ствол дерева за воротами и пошел по темной петляющей тропинке к обсыпанной гравием площадке перед домом. Мог бы подъехать к самому крыльцу, но только не собирался уходить тем путем, которым пришел.

Гравий хрустел у меня под ногами. Узкие окна смотрели на меня, пока я шел.

Я позвонил, подождал, а когда ответа не последовало, принялся стучать по двери кулаками, пока мистер Тимоти О’Шонесси, брат ростовщика, не приоткрыл дверь и не выглянул наружу.

– Да это же Тимоти О’Шонесси! – воскликнул я. – С добрым тебя утречком, Тимми. Вот уж не ждал увидеть тебя в одежде дворецкого!

Он попытался закрыть дверь, но я всунул ногу между дверью и косяком.

– Максвелл Драммонд, если ты хочешь увидеть лорда де Салиса…

– Лорда де Салиса! – воскликнул я. – Да с чего ты это взял? Нет, Тимми, мне нужен не лорд де Салис. Я пришел повидаться с мистером Макгоуаном.

1

Он пришел в библиотеку, где я его ждал. Я услышал, как открылась дверь, а когда повернулся, мы оказались лицом к лицу: Макгоуан, мой враг, человек, который уничтожил меня и забрал все, чем я владел.

Он остановился у двери. Я даже забыл, какой у него заурядный вид. Мы были одного роста, но Хью – поменьше весом, редеющие волосы и бесцветные глаза.

Судя по тому, как Макгоуан стоял, он был вооружен.

– С возвращением, – процедил Хью.

Он улыбался своими тонкими губами, и я улыбнулся ему в ответ, но промолчал.

– Оправдание от королевы, насколько я понимаю, – продолжил Хью. – Мне уже пришло известие из Дублина о том, что тебе следует вернуть твою землю полностью. Ты, похоже, завел влиятельных друзей в Америке?

– Как же быстро приходят новости!

– Влиятельные друзья и благовоспитанная сучка в любовницах. Высоко ты поднялся в этом мире, Драммонд! Наверно, нужно тебя поздравить.

Я видел, что он хочет выбить меня из колеи, а потому рассмеялся, сел на край стола и небрежным движением руки поднял пресс-папье со стола.

– Значит, ты еще не забыл Сару, – сказал я. – А я думал, ты ее уже забыл.

– У меня хорошая память.

– И у меня тоже. – Я слегка подбрасывал пресс-папье и не сводил с него глаз. – И у нее тоже.

Перед этим он закрыл дверь, но теперь приоткрыл и сделал жест рукой в сторону холла.

– Я тронут, что ты пришел с визитом вежливости, – проговорил он, – но сейчас, если тебе нечего больше сказать, прошу тебя уйти. Мистер Ратбон, лондонский юрист, имеет копию твоего лизгольда, а когда будет сделана еще одна копия, ее отправят тебе. Что касается твоей земли, то можешь делать с ней что хочешь, но только я бы посоветовал тебе вести себя поспокойнее, потому что, если затеешь смуту, я тебя опять упрячу в тюрьму так быстро, что ты и глазом моргнуть не успеешь. А теперь – до свидания.

Я по-прежнему подбрасывал в руке пресс-папье.

– Смелая речь, – восхитился я. – Но какая бессмысленная!

Он отошел от двери и чуть приблизился ко мне:

– Прошу тебя немедленно покинуть этот дом.

– И какие прекрасные манеры! Мне это нравится, – издевался я.

– Даю тебе пять секунд, чтобы уйти.

– Ай-ай-ай! – с упреком протянул я.

– Раз… два… три…

Он отошел за кресло с высокой спинкой. Я быстро шагнул к ближайшему книжному шкафу у стены.

– …четыре… пять…

Макгоуан вытащил пистолет, но я бросил пресс-папье первым. Его движения по американским стандартам были медленные, и времени мне хватило.

Он пригнулся, но, прежде чем успел очухаться, я уже бросился на него и принялся выкручивать пистолет из его руки.

До чего же силен был Хью! Я сбил его с ног, ухватил за руку, но его запястье было крепко, как оружейный ствол. Он замахнулся на меня свободной рукой, но я уже прижал его к полу. Сжав его запястье, сумел завести руку с пистолетом ему за спину. Он лягался и пытался отпихнуть меня, а его запястье оставалось как сталь. Я покрепче ухватил его другую руку. К этому времени мы оба уже тяжело дышали, и мое сердце колотилось в груди.