Ещё до кончины Вуда в гражданской зоне аэропорта Акрита силами Спектрата был задержан Кассиус, который под своим настоящим именем вернулся на родину. Как только его задержали, он попросил у меня личную аудиенцию. При встрече он удивил меня ещё больше. Сразу же объявил, что и прилетел сюда, собственно говоря, лишь для встречи со мной. Говорил, что представляет интересы некой таинственной группы, которая каким — то образом заполучила технологию репликации и желала их монетизировать. Эти таинственные люди не желали продавать сами технологии, они хотели продавать их результат — готового репликанта. Честно говоря, я придерживался той версии, что Кассиус блефует, пытаясь получить возможность бежать, о чём, впрочем, я и поделился с ним в конце беседы.

К моему искреннему удивлению, он рассмеялся, после чего сообщил о том, что он и есть доказательство правдивости его слов. Когда мне принесли скальпель, он попросил лишь не трогать лицо и руки, так как ему не следует привлекать к себе внимание, согласно заложенным в него директивам. Сделав разрез в районе его спины, я убедился, что передо мной действительно андроид… Уэйн, работа была просто превосходная — я хорошо знал Кассиуса при жизни, но никогда бы не подумал, что это репликант. Не только физическое тело Кассиуса было идеально скопировано, но и черты его личности — всё, начиная с характерного акцента, заканчивая его привычкой постоянно трогать мочку уха.

Конечно же, это заинтересовало меня — робот, в отличие от человека, не способен предать. Подменив репликантами все ключевые посты в армии и флоте, я бы раз и навсегда сохранил империю, которую мы, к сожалению, уже проиграли…

— Что было дальше? — спросил полковник.

— Кассиус улетел, а через неделю вернулся с двумя рослыми азиатами — близнецами, которые грузовым ботом пригнали кучу оборудования и бочки каких — то химикатов. Я выделил им площадь в одной из доследственных тюрем, где они и установили свой конвейер смерти. За миллион акритских долларов эти азиаты, которые тоже, судя по всему, были репликантами, делали из живых людей их точные роботизированные копии отличного качества…

— И много было сделано таких копий? — спросил Уэйн, который, хоть и продвинулся в своём расследовании, но ответов всё же не получил.

— Штук тридцать было на ключевых постах в Спектрате Акрита, кое-кто в Генштабе, большего я не успел…

— Где они сейчас?

— Наверно, уничтожены, как и всё в падшей столице, — без сожаления ответил Филипс.

— Кто стоял за этой технологией, были догадки? — полюбопытствовал полковник.

— Нет… — Филипс задумался. — Я пытался проследить путь денег, но их выводят через биржу драгметаллов наших заокеанских протекторий, где финансовый след окончательно теряется. Знаю лишь, что доверителем по этим сделкам выступал какой-то торгаш из Московии…

Модуль, включив тормозные двигатели, плавно приземлился на мягкий грунт. Когда заслонки откинулись, Алан, отстегнув ремни, ступил ногами на раскалённый песок пустыни, после чего, повернувшись к сидящему Орокину, внезапно спросил:

— Уэйн, ты должен назвать мне имя того, кто тебя предупредил о санкционированном аресте в гранд — опере…

— Не знаю, кто, — Орокин пожал плечами, — но меня предупредили по интегратору. Сам бы желал узнать имя своего благодетеля…

Выслушав, Филипс чуть покривлялся, будто не очень — то доверяет информации своего визави, после чего выстрелил полковнику Орокину, пристёгнутому тугими ремнями к креслу, точно в сердце…

* * *

Но смерть полковника, как и безбрежная пустыня, куда приземлился модуль, были лишь обманом его, Филипса, сознания, погруженного в цифровую вселенную, порожденную аппаратно — программным комплексом «Гипнозис». Тело некогда всесильного главы Спектрата пребывало в саркофаге «Гипнозиса», установленного на борту «Черной звезды». С помощью этого устройства, которое ранее использовалось в операции «Ветхий завет», Орокин вытянул необходимую информацию из Филипса, которая, впрочем, породила ещё больше вопросов.

Сам полковник, стоя у изголовья саркофага, наблюдал на большом экране «Гипнозиса» то, как после выстрела виртуального Филипса тело не менее виртуального Орокина обмякло, голова упала на грудь, а его военный китель потемнел в том месте, куда попала выпущенная пуля.

Но реальный полковник даже не придал значения произошедшему. То, что Филипс отъявленный психопат, Орокин понял уже довольно давно. «Кто — то явно хотел запутать следы, — подумал про себя полковник, вспоминая разговор Филипса с виртуальным двойником Орокина о финансовом следе, ведущим в Московию. — В феодально— теократическом государстве не может быть технологии репликации, если, конечно, московитяне их не украли, что, впрочем, тоже маловероятно…»

— Сэр, — Кевин Эйккен, который с помощью программного инструментария контролировал происходящее в сознании Филипса, неожиданно прервал размышления полковника, — капитан Вачовски просит вас принять сигнал. На связи — Виктория. Говорит, что это срочно…

— Хорошо, — ответил Орокин, наблюдая на экране «Гипнозиса», как самодовольный Алан бредёт по воображаемым барханам. — Кевин, включи трансляцию сигнала на мой интегратор…

Спустя минуту, из динамика интегратора послышался голос Данбара:

— Полковник, вы меня слышите?

— Да, Данбар, я на связи. Есть какие — то новости?

— Полковник, — теперь Орокин отчётливо уловил тревожные нотки в голосе своего подопечного, — кварталы Виктории охвачены гражданскими волнениями. По — моему, у нас большие проблемы…

Центральный госпиталь Виктории, расположенный в квартале от башни викария, напоминал людской муравейник. Горожане, чьи родственники жили в непосредственной близости от входа в тоннель тылового обеспечения, толпились у ворот госпиталя, желая справиться о здоровье своих близких, пострадавших от радиоактивного загрязнения. После злополучного ядерного взрыва, который произошёл в тоннеле, прошла уже неделя, а экстренные службы города до сих пор проводили работы по дезактивации зараженной местности, выявляя среди населения тех, кого поразила лучевая болезнь.

Проблема была не столько в самой болезни, сколько в дефиците доступных средств, способных выводить из организма пораженных людей свободные радикалы. Запасы Виктории не располагали достаточным количеством антирадиационных препаратов вследствие большого числа обратившихся за помощью. Но, как говорится, спрос рождает предложение. В Викторию потянулись дельцы всех мастей, предлагая всем нуждающимся целый спектр антидотов и сопутствующих лекарств по баснословным ценам.

Конец спекуляциям на людском горе положила Кристина Руфо, хотя и весьма сомнительными, с точки зрения права, но благородными, с точки зрения морали методами. Собрав людей, она приказала им окружить стихийно возникший рынок медпрепаратов, организованный недалеко от главных ворот на земле Боливара Дельгадо — политического противника Кристины. Получавший свою долю со спекулятивной торговли Дельгадо, не желавший потерять влияние среди горожан, тем не менее, не стал препятствовать экспроприации дефицитных медпрепаратов у предприимчивых бизнесменов, хотя и недвусмысленно намекнул Кристине «об ошибке, за которую придётся кое-кому заплатить». Но Руфо в ответ лишь усмехнулась. Теперь у неё есть влиятельный заступник — брат Патрик, родство с которым она пока тщательно скрывала. «Коль скоро Патрик, получивший большую дозу радиации, вновь встанет на ноги, — рассуждала она, ловя на себе презрительный взгляд Боливара, — я обязательно напомню ему об этом разговоре».