– Туда! – крикнула Ольга, бросаясь к лифту.

Бьорн, как сомнамбула, оттолкнулся от двери и бросился следом, в два прыжка обгоняя Ольгу. Его ручища, забрызганная чьей-то кровью, с размаху вдавила черную кнопку вызова лифта. И тут же толстые двери стали послушно раздвигаться, словно только и ждали ладони Бьорна. Лифт был вместительный.

– Чудо! – выдохнула Ольга и прыгнула в лифт, опережая Бьорна.

Что-то пробормотав по-шведски, он вскочил следом. Слева в панели торчали две кнопки – красная сверху, черная – пониже. Справа во всю стену висел плакат с изображением все той же веселой собаки с вывалившимся языком; только помимо восклицающих иероглифов рядом с собакой стояла небольшая, но очень счастливая китайская семья, улыбающийся глава которой держал в вытянутой руке какой-то флакон.

Ольга надавила на красную кнопку.

Лифт плавно пошел наверх.

Глаза Бьорна и Ольги встретились.

– Ликтстольпен… – снова повторила Ольга, прикрыла свой рот ладонью и истерично затрясла головой.

В глазах ее сверкнули слезы.

Бьорн неловко взял ее за плечи.

– Ты знал? – спросила она.

– Не совсем… – пробормотал он. – Русские сказали только американцам и немцам.

– Свиньи! – всхлипнула Ольга. – Это я отдала им ключ. А они даже не предупредили меня…

– Русский анархизм… Братья… как это… Карманазовы, да? – попытался пошутить Бьорн.

– Карамазовы, Ликтстольпен… – пробормотала Ольга, осматриваясь в лифте.

Кабина скоро остановилась. Двери открылись. Перед Бьорном и Ольгой распахнулось полуосвещенное, но довольно просторное помещение, напоминающее цех фармацевтического завода. Тут стояли ряды столов со стульями, вдоль стен выстроились стеллажи и металлические шкафы, висел громадный портрет все той же собаки в окружении уже двух семейств, в восторге тянущих к ней флаконы, и… Ольга увидела окно с предрассветным небом и бледной полной луной. Небо было настоящее, луна за ним – тоже. Это вызвало у Ольги новый слезоточивый спазм:

– Бьорн! Мы наверху!

Бьорн, не слушая ее, двинулся в глубь цеха. Цех был пуст. Бьорн подошел к большому стальному шкафу с широкой дверью. Потянул дверь за ручку. Она открылась. Внутри оказался холодильник, заваленный охлажденными… собачьими ногами. Каждая нога была ободрана. Подбежала Ольга. Они молча уставились на кучу собачьих ног. Вероятно, из этих ног и делали в этом цехе нечто, чему так радовались отцы китайских семейств…

«Сучья лапа»… – вдруг вспомнила Ольга забытое русское ругательство.

Бьорн захлопнул холодильник. Ольга побежала к двери цеха, дернула за ручку: заперто. Снова подбежала к окну: третий этаж. Невысоко. Но окна глухие.

– Как выбраться? – Она шлепнула по стеклу, за которым таяла луна, уступая место солнцу.

Бьорн сдвинул в сторону дверь высокого стеллажа. Открылись полки, заставленные картонными ящиками с изображением собаки. Один ящик был не запечатан. Из него торчали те же самые флаконы.

– Лифт идет только вниз… А где у них туалет? – Бьорн вертел головой.

– Ты хочешь? – нервно усмехнулась Ольга.

Он увидел четыре узкие двери в углу. Подбежал, стал открывать, заглядывать. За двумя дверьми оказались туалеты, третья была завалена пачками этикеток для флаконов, а в четвертой стояли швабры, лестница-стремянка и пластиковые ведра.

– Ничего! – Бьорн зло захлопнул дверь. Но вдруг замер, глянул наверх: над этой дверью по потолку проходила широкая серебристая труба воздуховода, раздваивающаяся на середине и заканчивающаяся двумя широкими раструбами-воздухозаборниками.

– Постой-ка… – Бьорн распахнул дверь, подхватил стремянку, поставил, влез и со всего маху ударил своим кулачищем по трубе.

Воздуховод, сделанный из тонкого серебристого металла, прогнулся под кулаком Бьорна.

– Вау! – Ольга хлопнула себя по бедрам. – Поняла! Все поняла!

Она схватила одну из швабр, отсоединила рукоятку, кинула Бьорну:

– Давай!

Бьорн, промяв трубу тремя богатырскими ударами, вставил палку в щель между сегментами, нажал и легко раздвинул колена трубы. Ухнув железом, свободная часть трубы повисла и закачалась над головой Ольги. А в основном патрубке открылась большая круглая дыра, уводящая в стену.

– У тебя клаустрофобии нет? – спросил Бьорн, спрыгивая со стремянки.

– Не знаю… У меня боязнь высоты была.

– Тут… невысоко.

Он подхватил Ольгу, поднял как пушинку, поставил на стремянку, подсадил – и она влезла в трубу.

– Как там? – спросил он, оглядываясь на окна.

– Темно! – отозвалась Ольга из трубы. – Лезь за мной!

Она осторожно поползла вперед.

Бьорн влез по стремянке и скользнул в трубу вслед за Ольгой. Труба зашаталась на подвесных кронштейнах, но они выдержали. Ольга ползла первой. Труба была широкой и теплой. Воздух по ней не шел, – вероятно, его отсасывали из цеха только во время работы. В трубе было душновато. А впереди пока было темно. Ольга осторожно ползла. Бьорн полз за ней.

– Темнота… но надо, надо, – боязливо бормотала Ольга, успокаивая себя. – Ликтстольпен… надо было тебе полезть первым… ты же Ликтстольпен, а значит… у тебя… у тебя – лампочка в голове…

– Что? – громко прошептал Бьорн.

– Пока – ничего! – ответила она.

Он ободряюще коснулся ее щиколотки.

Ольга проползла метров пятнадцать, свернула налево и уперлась в мелкую решетку, сквозь которую пробивался неяркий свет. Она осторожно приблизила свое лицо к решетке. Сквозь нее был виден большой зал, уставленный высокими деревянными ящиками, приготовленными к отгрузке. На ящиках была оттиснута все та же собачья голова. Посреди зала стояли два автопогрузчика.

«Ящики, а в них – коробки, а в них – бутылочки… – автоматически думала Ольга, разглядывая зал, – а в бутылочках – сок. Сок из сучьих лапок… прекрасно…»

Бьорн подполз сзади, его руки коснулись ног Ольги.

– Что там? – шепнул он.

– Склад.

– Люди есть?

– Нет. Надо выломать решетку.

– Тогда придется поменяться местами, – заворочался он.

Ольга попятилась назад. Бьорн стал пролезать мимо нее. Они сильно прижались друг к другу. Теплый металл окружал их. Массивный подбородок Бьорна уперся в Ольгину грудь. Его большое тело ворочалось, силясь пролезть под Ольгой.

«Застрянем!» – панически подумала Ольга и стала извиваться на Бьорне:

– Давай, Ликтстольпен… давай!

Бьорн тяжело ворочался, сотрясая трубу. Ольга застонала и, извиваясь червяком, с трудом проползла по Бьорну. Он подтянулся к решетке, уперся в нее руками, напрягая мышцы. В зале послышались голоса. Бьорн замер. Говорили по-китайски. Ольга тоже услышала, замерла в ногах у Бьорна. Он разглядел двух китайцев в оранжевой рабочей одежде. Переговариваясь, они вошли в зал и встали возле автопогрузчиков. Поговорив, один китаец ушел. Другой стал обходить зал, осматриваясь.