Забыв обиду, Нитха прижалась к учителю.

Ралидж потрясенно вскочил. Дайру повис у него на локте, что-то быстро объясняя, успокаивая...

Превращение продолжалось. Двуногий монстр опустился на четвереньки, и вот уже перед людьми настоящий волк, громадный, сильный, с настороженно вздыбленной на загривке шерстью.

Нитха испуганно пискнула.

Зверь припал к земле – и тут же на ноги поднялся человек с восторженно сияющим лицом. Обратное превращение было почти мгновенным.

Дайру первым пришел в себя.

– Как же так? – крикнул он. – Но ведь луна...

– Луна? – отозвался счастливый Нургидан. – Какая еще луна? Знать не знаю никакой луны!

Нитха радостно завизжала и бросилась ему на шею.

– Понятно, – охрипшим от волнения голосом сказал Шенги. – Ты ведь всегда этого хотел – да, мой мальчик? Не стать таким, как все, а именно так... подчинить себе звериную натуру, быть ее хозяином!

Нургидан не ответил. Отстранив Нитху, он рухнул на колени перед Ралиджем. Впервые этот гордый подросток преклонил перед кем-то колени.

– Господин мой, ты сам не знаешь, что ты для меня сделал! Да я... если надо... я всей жизнью...

– Ладно, ладно, – ответил смущенный и растроганный Ралидж. – Я рад, что все удачно получилось. Да ты встань! Вот Дайру говорит, ты теперь, когда захочешь, можешь превращаться в волка. Не знаю, зачем тебе это так уж нужно, но рад за тебя. Вот что бы хорошее подарить на память твоему учителю? Все-таки вместе пережили кое-какие приключения.

– Ой, да мне ничего не надо! – отмахнулся радостный Шенги. Для него важнее всего было то, что молодой оборотень не кинулся никому рвать горло.

– Ну, почему же ничего не надо? – вдруг влез в беседу Дайру. Глаза его лукаво поблескивали. – Сокол может сделать для нас с учителем кое-что хорошее. Причем запросто. Хранитель может подарить нам пергамент, где будет сказано, что Шенги Совиная Лапа – сотник грайанской крепости Найлигрим.

– Что-о?! – хором изумились Ралидж и «сотник».

– Жалованье платить не понадобится, – поспешил паренек объяснить свою странную просьбу. – Вообще этот пергамент почти никто и не увидит. Мы его на втором ярусе повесим, где библиотека, на стену. Надо призвать к порядку еще одно нахальное привидение... кроме этих покойных магов...

– Дайру, ты гений! – восхищенно простонала Нитха.

– Ага, поняла?! Старый Вояка умеет читать, сам мне хвастался. Представьте, какая у него будет рожа, когда он узнает, что новый хозяин башни – сотник грайанской армии?

– Да он от потрясения говорить разучится! – дошло наконец до Нургидана.

Дайру обернулся к Соколу, все еще недоумевающему, и начал со вкусом рассказывать о зловредном призраке грайанского десятника, погибшего триста лет назад.

Среди общего веселья Нургидан наклонился к Нитхе и спросил негромко:

– Слушай, эта песня... ну, которую мы сейчас... такая тоскливая, что и жить не хочется, она про что? Переведи!

– Песня? – не сразу поняла Нитха. – Какая еще... ах, эта? Эта про девушку, которая разбила кувшин и боится идти домой: ей от матери влетит!

– И только-то всего?! А мы развылись...

Не дослушав его, Нитха вскочила и закричала:

– Смотрите! Дельфинчик! Прыгает, пляшет, смотрите! Да как близко!

* * *

Дори-а-дау и впрямь раз за разом выпрыгивала из воды у самого берега, чтобы получше рассмотреть смеющуюся компанию, которая только что изливала тоску в песне, похожей на звериный вой.

Морская госпожа с изумлением поняла, что резко изменилось и ее настроение!

Не так уж, оказывается, надоели ей эти непостижимые, непредсказуемые существа, более загадочные, чем все тайны океанских глубин. Сложные, раздражающе противоречивые и почему-то очень привлекательные!

Распутывать нити их помыслов и поступков было увлекательным занятием – словно смотреть пьесу вроде той, что разыгрывали бродячие актеры, пару лет назад побывавшие на Эрниди. Занятно быть зрителем этой пьесы-жизни, но быть ее участником – удовольствие, рядом с которым кажутся пресными все радости, которые дарит легкая свобода соленого простора!

Можно спорить на все сокровища, лежащие на морском дне, против пригоршни прибрежной гальки, что скоро дори-а-дау снова потянет к людям!