в новые дома все свои семьи, они устроили первый и самый грандиозный в жизни Вадима пир. С песнями, плясками, грубыми шутками и старым добрым мордобоем. Самое смешное, что после драки бойцы, дружно отмыв кровь с разбитых лиц, отправлялись пить мировую. В общей сложности три клана умудрились выпить почти весь зимний запас вина и медовухи. В сарае, отведённом под винный погреб, нетронутым оставалось только пиво.

Перед самым сезоном штормов они успели ещё раз сходить к берегам Нормандии и, закупив продуктов и пополнив запасы вина, поставить корабли на зимовку. Зима выдалась снежная, и очень скоро фьорд и вся тундра покрылись белым ковром. С наступлением холодов Вадим начал готовить стрелков, установив метатели на двух скалах. С этих позиций стрелки просто царствовали над прилегающей к фьорду территорией.

Каждое утро, невзирая на погоду, он выводил парней, тщательно отобранных из команды Свейна, на скалы и, приказав мальчишкам на лыжах устанавливать мишени как бог на душу положит, заставлял их стрелять. Вскоре парни начали попадать из метателей в мишень четыре раза из пяти. Если вспомнить, что прицелов и тому подобных дальномеров ещё не существовало и в помине, то можно было смело сказать: это отличный результат.

Вадим сразу объяснил парням, что подобная меткость нужна для того, чтобы не уничтожать всех подряд, а выбивать противника выборочно. Как он и обещал Свейну, в команду стрелков вошли только воины из экипажа «Акулы». Упрямые северяне, небольшие любители новинок, не особо и рвались учиться, поэтому выбор Вадима был воспринят спокойно.

Наконец пришло время спустить медведя с поводка, как высказался Рольф, внимательно выслушав идею Вадима. Вызвав к себе Гюльфи, с которого давно уже сняли ошейник, Вадим выдал ему мешок с припасами и, усадив перед собой, решительно сказал:

– Здесь твои припасы на дорогу. Туда и обратно. Если, конечно, ты решишь вернуться. Но помни, дорогу сюда знать не должен никто. Но если спросят, можешь смело сказать, где мы устроились. Тебе не поверят, так что будь к этому готов. И помни: если решишь вернуться, я буду рад. Но если останешься с Рыжим, больше пощады не будет. Тогда постарайся больше нам не попадаться.

– Я вернусь, Валдин, – ответил юный богатырь, глядя ему в глаза преданным, собачьим взглядом. – Я обязательно вернусь. Знаешь, мне первый раз в жизни было так интересно жить рядом с кем-то. Раньше я мечтал быть просто воином, но теперь я хочу знать больше.

– Знать больше? – удивлённо переспросил Вадим.

Признание парня прозвучало для него как откровение. То, что ему понравилось познавать новое, очень обрадовало Вадима, но это не значило, что парень сможет вернуться. Помимо желаний самого Гюльфи, были ещё планы Рыжего и его присных. Но сообщать об этом парню Вадим не мог. Если парень откажется идти, то вся его затея пойдёт прахом. Оставалось только надеяться, что парень выживет.

Отпустив Гюльфи, Вадим попросил Свейна установить на самой высокой скале дежурство для постоянного наблюдения за приходящими со стороны суши. От заявления, что в эти места никто не суётся, он только отмахнулся, ответив, что всё когда-то случается в первый раз. Понимая, что спорить с ним бесполезно, Свейн назначил очерёдность, и с этого дня на скале постоянно кто-то дежурил.

* * *

В тот день Никодим с самого утра только и делал, что носился по всей бухте, выполняя поручения конунга. Пробегая мимо приземистого, словно вросшего в землю дома, раб неожиданно услышал женские вопли и возбужденные мужские голоса. Быстро подобравшись к крошечному окну, Никодим старательно прислушался к разговору. К его огорчению, было плохо слышно и ничего не видно.

Потихоньку проткнув пальцем бычий пузырь, которым было затянуто окно, он заглянул вовнутрь и, присмотревшись, не поверил собственным глазам. Рядом с вдовой Гефион стоял молодой бугай по имени Гюльфи, пропавший прошлой осенью вместе с двумя кораблями. Теперь, когда стало видно, но не слышно, Никодим начал поочерёдно прикладывать к дырке то глаз, то ухо, пытаясь понять, как такое может быть и откуда он взялся.

Так ничего толком и не узнав, раб отошёл от окна и, выбравшись на протоптанную дорогу, припустил бегом, торопясь побыстрее доставить новость своему хозяину. Олаф Рыжий, как всегда, пребывал в дурном расположении духа. Ворвавшись в хозяйские покои, Никодим привычно увернулся от запущенной ему в голову кружки и, быстро поклонившись, заговорил:

– Господин, в бухту вернулся один из тех, кто ходил на пропавших осенью кораблях. Большой Гюльфи. Сын вдовы Гефион. Он пропал вместе с теми кораблями, а теперь появился здесь.

– Ты в своём уме, раб? – мрачно уставившись на него, спросил Олаф. – Как это может быть? Человек пропал вместе с кораблём, а потом появляется дома?

– Но это правда, господин. Он здесь, в доме своего клана. Просто отправьте слугу и позовите его сюда. У него и спросим, как он выжил.

– Зови мальчишку, – нехотя буркнул Олаф, всё ещё не веря слуге.

Вскоре перед великим и ужасным конунгом смущённо топтался огромный парень, не зная, куда девать руки и что делать с шапкой. Внимательно рассматривая парня, Олаф молчал, пытаясь решить, с чего начинать разговор.

На выручку ему, как и всегда, пришёл Никодим. Высунувшись из-за хозяйского плеча, поскольку он всегда боялся таких больших мужчин и чувствовал себя рядом с ними неуютно, раб спросил, стараясь подражать интонациям хозяина:

– Расскажи своему императору, как случилось, что ты так долго отсутствовал на службе, и куда подевались два его корабля?

– Утонули, – буркнул Гюльфи. – У Ютландии мы корабль Свейна Акульего зуба увидели и решили напасть. Не знаю, как у них это получилось, но парни Свейна сумели оба корабля на дно пустить. Я один и выжил. Из воды выловили, когда замёрз почти. С тех пор я у них слугой был.

– А где они обосновались? – спросил Олаф.

– В бухте фьорда Каменного тролля.

– Что-о-о?! – завопил Олаф, вскакивая на ноги. – Этого быть не может. Это проклятое место, там никто не живёт.

– Теперь живёт, – пожал плечами Гюльфи. – У Свейна какой-то книгочей есть. Он чего-то придумал, а Рольф сделал. В общем, теперь этого Рольфа зовут Убийцей тролля. Я сам голову того чудища видел.

– Рольф? Что это за Рольф? – растерянно спросил Рыжий.

– Кажется, я знаю, о ком он говорит, – задумчиво протянул один из собравшихся ярлов. – Огромный мужик, одним ударом человека пополам секирой разрубает. Силы немереной.

– Это точно, – поддержал его Гюльфи. – Силы у него даже больше, чем у меня, а я с шестнадцати лет в своём клане самым здоровым был.

Наивная похвальба рассмешила Рыжего, одновременно с этим