молодец. — Гибси завел двигатель. — Потому что эта девушка так сильно хочет связать твою задницу, что это пугает.

— Меня ни к кому не будут привязывать, — парировал я. — И особенно она.

Он выгнул бровь.

— Ты уверен в этом?

— Просто заткнись и пристегни ремень безопасности, — проинструктировал я, оглядываясь вокруг в поисках чего-нибудь, что он мог повредить. — И проверь свои зеркала.

— Да, папа, — пробормотал Гибси, выполняя мои команды.

— Хорошо, теперь ты можешь ехать — аккуратно и медленно, — сказал я ему, когда был уверен, что он сможет выехать со своего парковочного места, не причинив тяжких телесных повреждений, на что он был вполне способен. — Помедленнее, Гибс.

— Переплет тринадцать, — хихикнул Гибси, отрываясь слишком быстро, чтобы чувствовать себя комфортно. — Малышка Шэннон разнесла это дерьмо в пух и прах.

— Притормози, — рявкнул я, сопротивляясь желанию вырвать руль. — И что, черт возьми, означает переплет тринадцать?

— Ты не знаешь об этом?

Я покачал головой. — Очевидно, нет, раз я спрашиваю тебя.

— Так они говорят, приятель, — объяснил Гибси.

— Кто? — Потребовал я, схватившись за ручку.

Не дай этому ублюдку убить меня.

— Девочки в школе, — усмехнулся он, выезжая на главную дорогу, не проверяя в обе стороны, и едва избежав молочного фургона. — Это то, что они говорят о тебе.

О, Господи.

Я собирался умереть в этой машине.

Он собирался забрать мою проклятую жизнь.

Робко отдав честь молочнику, который грозил нам кулаком, я повернулся, чтобы посмотреть на Гибси.

— Они называют меня «переплет тринадцать»? — Я покачал головой. — Почему? Я этого не понимаю.

— Дело не в том, как они тебя называют, — поправил он. — Это то, что они хотят с тобой сделать.

— Что?

— Ты номер 13, — засмеялся он. — И они хотят связать тебя. — Он повернулся ко мне, покачивая бровями.

— Это…чертовски жутко, — проворчал я, содрогаясь. — Смотри на дорогу!

— На сто процентов, — засмеялся Гибси, снова обращая свое внимание на ветровое стекло. — Клэр рассказала мне об этом в прошлом году. Сказала, что подслушала, как группа шестикурсниц обсуждала в туалете что-то под названием «Операция «Переплет тринадцать»».

— Господи Иисусе, — прорычал я.

— Примерно в то время, когда ты начал приставать к Белле, — добавил он. — Подумай.

Я не должен был.

Я уже понял это.

— О, черт возьми, — простонал я.

— Ага, — с гримасой согласился Гибси. — Радуйся, что ты выбрался из этого, Джонни. Будь чертовски радым.

Я рад.

Больше, чем можно выразить словами.

— Что мне делать, Гибс?

— С Шэннон?

Я мрачно кивнул.

— Сдавайся, — ответил он без колебаний.

— Я не могу, — прохрипел я.

— Ты сможешь, — заверил он меня. — Ты просто напуган.

Да, я был напуган.

Я был чертовски напуган своими чувствами к ней.

— Я даже не чувствую, что у меня больше нет выбора, — признался я. — Я схожу с ума, Гибс.

— Не, твой разум все еще там, — усмехнулся Гибси, похлопывая меня по плечу. — Это твое сердце, которое ты теряешь, парень.

— Черт, — выдавил я, прикусив губу, когда ужас сковал мою грудь.

— Да, — согласился он. — Ужасно неудобно, не правда ли?

— Блять, — пробормотал я.

Глава 56.Загруженные угрозы

Джонни

Она не вернулась в школу в четверг.

Я знал это, потому что я присматривал за ней в коридорах между всеми моими уроками.

Она так и не появилась.

Мне это не понравилось, зная, что была очень большая вероятность, что Шэннон прогуливала школу из-за того, что произошло в столовой.

Мне это не понравилось, потому что я знал, что это моя вина.

Я ни хрена не мог сосредоточиться весь день.

Каждый урок, каждое слово и команда пролетали мимо моей головы, потому что я оставил свою голову с ней.

С ней все было в порядке?

Она была зла на меня?

Должен ли я пойти туда?

Должен ли я оставить ее в покое?

Я не знал.

И у меня даже не было ее чертова номера телефона, чтобы позвонить и проверить.

Завтра у нас каникулы в школе на две недели.

Завтра у меня был матч в Дублине.

Что, если я не увижу ее до этого?

Что, если она не вернется в школу?

Что, черт возьми, я собирался тогда делать?

Господи Иисусе, я сходил с ума.

Используя каждую унцию самоконтроля, которая была у меня внутри, я заставил себя выбросить ее из головы, когда я отправился на тренировку после школы.

Потому что мне не нужно было это — мне не нужны были эти чувства.

— Ты с ней? — Спросила Белла, когда я добрался до входа в физкультурный зал после школы, отвлекая меня от моих мыслей.

Покачав головой, я продолжил идти, намереваясь игнорировать ее, но она схватила меня за руку и прошипела: — Ответь мне.

— Не лезь не в свое гребаное дело, — огрызнулся я, подавляя желание вздрогнуть от ее прикосновения. — И не лезь в мою жизнь.

Мне нужно было, чтобы она не подходила ко мне сегодня.

Я был переполнен яростью, и я думал, что не смогу контролировать свой язык, если она толкнет меня.

— Ответь на гребаный вопрос, Джонни, — прошипела Белла предупреждающим тоном.

— Да!? — Я выстрелил в ответ, глядя на нее сверху вниз. — А тебе какое дело?

— Тогда ты гребаный идиот, — прошипела она, глаза вспыхнули смесью боли и гнева. — Потому что у этой девочки на всем написано «девственница».

— Дело не только в сексе, Белла, — возразил я, высвобождая руку. — И не прикасайся ко мне снова, — добавил я, мой тон был пропитан неприязнью. — Твои прикосновения не приветствуются.

— Не в сексе? — она усмехнулась. — Я дам тебе месяц с фригитом, прежде чем тебе станет скучно и ты ее борисшь.

— Ты мне наскучила после одной ночи, — усмехнулся я.

— Тогда почему ты продолжал возвращаться за добавкой? — потребовала она.

— Потому что я был ленив, а ты была такой простой, как они. — Я вышел из себя и прошипел: — Ты была на расстоянии телефонного звонка, Белла — одно быстрое сообщение, чтобы намочить мой член. Это все, чем ты когда-либо была для меня.

Я ожидал, что рука коснется моей щеки.

Я заслужил пощечину.

Ни одна девушка не заслуживала того, чтобы ее называли легкой, независимо от того, насколько это было правдой.

Это был удар ниже пояса, за который я должен был извиниться.

— Я не это имел в виду, — выпалил я. — Это было дерьмово сказано.

— Да, Джонни, так и было, — фыркнула она, скрестив руки на груди.

— Я знаю, — огрызнулся я, не найдя в себе ни грамма терпения, чтобы иметь дело с этой девушкой. — Вот почему я так сказал.

— Почему ты так