— Возможно, так долго мы не продержимся. — На лице у Рузвельта появилась недовольное выражение. — Впрочем, надежда еще остается. А сколько времени пройдет, прежде чем вы сделаете вторую?

Теперь пришел черед расстраиваться Гроувсу.

— Видите ли, сэр, тут нам придется все производить самостоятельно. Ядерный реактор — так они его называют — построенный в нашей лаборатории, не слишком подходит для этих целей, хотя нам удается его понемногу улучшать. Один из физиков ищет место, где мы могли бы построить новый ядерный реактор, который производил бы больше плутония.

«Интересно», — подумал Гроувс, — «как идут дела у Йенса Ларсена».

— Мне известно про Ханфорд, — нетерпеливо сказал Рузвельт. — Меня не интересуют технические подробности, генерал. Я должен знать, как долго мне придется ждать появления нового оружия, чтобы наша страна все еще продолжала существовать, когда я его получу.

— Понимаю, — ответил Гроувс. — Если все будет хорошо — иными словами, строительство реактора пойдет в соответствии с расписанием, и если ящеры не захватят Ханфорд, или то место, где мы начнем строительство — у вас будут новые бомбы примерно через шесть месяцев после того, как мы получим первую: приблизительно к концу 1944 года.

— Слишком долго, — повторил Рузвельт. — Однако у нас положение лучше, чем у остальных. Немцы могли бы идти вровень с нами, но вы слышали об ошибках, которые они допустили со своим реактором. Англичане рассчитывают на нас; мы передали информацию японцам, которые сильно от нас отстают; что же касается русских — тут мне ничего не известно.

Гроувс не слишком высоко ценил научный потенциал русских. Однако он вспомнил, что русские тоже получили плутоний после удачного рейда на ящеров.

— Они непредсказуемы, — пожал плечами генерал.

— Вы правы. — Рузвельт кивнул. Его знаменитая челюсть сохраняла прежнюю твердость. — Я говорил со Сталиным. Он обеспокоен — ящеры решительно наступают на Москву. Если она падет, кто знает, станут ли русские по-прежнему подчиняться своему правительству. Если нет, то война, во многом, будет поиграна.

— Да, сэр, — ответил Гроувс. Хотя он прекрасно понимал важность сохранения секретности — его должность говорила сама за себя — генерал испытывал острое любопытство. Не часто выпадает возможность задавать вопросы самому Президенту Соединенных Штатов. — У Советского Союза тяжелое положение?

— Достаточно тяжелое, — ответил ФДР. — Сталин поинтересовался, есть ли у меня людские резервы, и просил прислать на помощь наших солдат. Он готов оставить их под началом американских офицеров — и даже под моим прямым командованием, лишь бы они сражались с ящерами.

Гроувс беззвучно присвистнул. Да, положение русских близко к безнадежному.

— Сталин не просто встревожен, сэр, он в отчаянии. Что вы ему ответили?

— Естественно, отказал, — ответил Рузвельт. — Нам хватает разногласий с ящерами и на своей территории. — И Гроувс услышал высокий смех Президента, так хорошо всем знакомый по его выступлениям по радио и в кинохрониках.

Настроение Гроувса резко изменилось к лучшему — но только на несколько мгновений. Опасность, грозившая Соединенным Штатам, была слишком велика, чтобы над ней смеяться.

— К примеру, — продолжал Рузвельт, — ящеры наступает на Чикаго. Вдоль Миссисипи они рассекли наши силы надвое, почти также, как поступил Север с Югом во время Гражданской войны… я уже не говорю о тех районах, которые им удалось захватить. Все это наносит нам огромный военный и экономический ущерб.

— Поверьте мне, я все понимаю, — сказал Гроувс, вспомнив, как ему пришлось доставлять плутоний в Денвер через Канаду. — Но что мы можем сделать?

— Сражаться, — ответил Рузвельт. — Если им суждено нас победить, что ж, пусть попробуют. Захваченные в плен ящеры рассказали, что до того, как напасть на Землю, они покорили два мира, которыми управляют вот уже несколько тысяч лет. Если мы проиграем, генерал, если мы сдадимся, то навсегда. Вот почему я приехал сюда, чтобы поговорить об атомной бомбе: если у меня будет новое оружие, и я смогу его использовать против проклятых тварей, я хочу о нем знать.

— Я очень сожалею, что не могу вам сообщить ничего утешительного, сэр.

— И я тоже — Рузвельт опустил плечи и вздохнул.

Казалось, рубашка и пиджак велики ему на два размера. Тяготы войны и ответственность убивали его.

Гроувс с болью понял, что это так в буквальном смысле слова.

«Интересно», — подумал генерал, — «где сейчас находится вице-президент Генри Уоллес, и как он выглядит».

Однако он не мог спросить об этом своего Президента.

— Проблема состоит в том, — сказал Гроувс, — чтобы продержаться после использования первой бомбы, которую мы сумеем сделать довольно быстро, и последующими — что может занять значительно больше времени.

— Совершенно верно, — кивнул ФДР. — Я надеялся, что промежуток будет значительно меньше. Теперь нам придется особенно тщательно выбирать момент для использования первой бомбы. Вы правы: после ее взрыва мы будем совершенно беззащитны.

Гроувс видел фотографии развалин Вашингтона. И слышал рассказы о чудовищной и одновременно жуткой красоте огромного облака пыли и газа, которое выросло над городом, точно гигантская ядовитая поганка. Он представил себе, как такие же поганки поднимаются над другими городами Соединенных Штатов… по всему миру. И вспомнил цитату, застрявшую в голове еще из средней школы, они создали пустыню и назвали ее миром.

Когда он прошептал эти слова вслух, президент кивнул и сказал:

— Именно так. Тем не менее, мы можем оказаться в более выгодном положении. Пленные ящеры уверенно утверждают, что в планы их командования не входит широкое использование атомного оружия. Они говорят, что его применение нанесет колоссальный ущерб планете: они хотят контролировать Землю и колонизировать ее, а не победить нас любой ценой.

— А мы готовы пойти на все, чтобы избавиться от них, — кивнул Гроувс. — Да, сэр, я понимаю, что вы хотите сказать. Как странно: наша стратегия ничем нас не ограничивает, а ящеры, обладающие гораздо более мощным оружием, вынуждены думать о последствиях.

— Вот именно, — согласился Рузвельт. — Если мы — я имею в виду человечество — получим возможность сказать: «Может быть, нам не удастся удержать наш мир, но и вы его не получите», нашим чешуйчатым друзьям будет, о чем подумать. Их флот с колонистами прибудет сюда через поколение. Насколько я понял, отозвать его невозможно. Если ящеры превратят Землю в пустыню, колонисты окажутся в положении гостей, которых пригласили на вечеринку в сгоревший дотла дом: все оделись в лучшую одежду, а идти некуда!

— И никто не даст им шланга с водой, чтобы погасить огонь, — заметил Гроувс.

ФДР усмехнулся.

— Приятно слышать, что вы обратили внимание на мою речь, посвященную ленд-лизу.

Всякий военный, который не обращает внимания на то, что говорит его командующий, является самым настоящим идиотом — во всяком случае, Гроувс думал именно так.