— Братья-заступники никогда…

Отец Сергиус от него отвернулся.

— Я так и думал, — сказал он пришедшему с ним гвардейцу. — Они похитили преступника, чтобы он не мог разоблачить их на суде баронов. Арестуй всех братьев-заступников на этом дворе, сын мой. Сколько их тут?

— Восемь, отец, — ответил Отто.

— Прекрасно. Это их телега стоит во дворе?

— Да, отец.

Магда не верила своим ушам. Явился какой-то священник и… что?… арестует брата-заступника?.. С каких пор святоши воюют со святошами?! Хотя… помнится, брат Полди… что-то там было…. Магистр… как его… Эртвин… но ведь это братья-заступники всех сильнее, разве не так?..

— Возвращайся домой, дочь моя, — посоветовал ей отец Сергиус. — Сейчас неспокойные времена, неподходящие для паломничества, что до барона цур Фирмина, то твоя мольба уже услышана и вскоре он вернётся домой.

Что-то шевельнулось в душе ведьмы. Что-то…

Барон.

Алмарик.

Вернётся домой.

К ней.

Увидит, какого сына она ему родила.

Нет.

Да.

Нет.

К кому бы он не вернулся, но только не к ней.

Она просила его не уезжать…

— Ты не рада? — поднял брови папский посланец.

— Рада, — кивнула Магда.

— А кто ты ему, дочь моя? — немедленно спросил отец Сергиус.

— Она его девка! — вмешался Флегонт. — Распутная ведьма, которая приворожила барона и склонила к своим грязным обрядам.

Куно в стороне что-то шепнул насчёт зависти и кнехты расхохотались.

— Позавтракаем и двинемся дальше, — решил отец Сергиус. — Отто, передайте вашему господину, что отца Менлиуса будет судить святая Церковь.

Отто обрадованно поклонился.

— Отец! Господа! — запричитал хозяин, когда на него, наконец, обратили внимание. — Душегуб-то, которого монахи с собой везли, украл все колбасы из кладовой! Мне вас и накормить-то нечем!

— Вот беда-то, — живо откликнулся отец Сергиус. — И ничего не осталось? Кашу тоже душегуб сожрал?

Кнехты расхохотались.

— Иди, иди, сын мой. Подай что есть, хоть бы и самой простой пищи.

Магда почувствовала на себе пристальный взгляд монаха и отвернулась.

Всё получалось даже лучше, чем она смела мечтать.

Виль свободен, её никто ни в чём не подозревает…

— Дочь моя, мы можем поговорить? — вежливо спросил её папский посланец.

Магда настороженно кивнула. Ничего она со святошей обсуждать не хотела. Но откажи-ка такому, когда у него отряд из двадцати человек и они даже братьев-заступников арестовывают!

В зале гвардейцы деловито вязали братьев-заступников и Магда провела монаха в свою комнату. Куно, тоже насторожившись, пошёл за ними.

— Это твой слуга? — приветливо спросил отец Сергиус, кивая на мальчика.

— Слуга, — подтвердил мальчик.

Монах осенил его священным знаком.

— Как тебя зовут, сын мой?

— Я Куно. Моя мать держит трактир в Латгавальде в Фирмине.

— Подожди нас здесь, — сказал монах.

Они вошли в комнату Магды, в которой та даже не ночевала.

— Дочь моя, — вежливо произнёс отец Сергиус, — должен спросить тебя… поверь, не в целях осудить и не из праздного любопытства… Правда ли то, что кричал о тебе этот юродивый?..

Магда вспыхнула.

— Я барона не привораживала, отец.

— Нет, я хочу узнать, не называют ли тебя во владениях барона цур Фирмина ведьмой.

У Магды мучительно сжалось сердце. Сказать правду? Солгать? Будет ли этот странный человек проверять? Она уже почти решилась солгать, но что-то в цепком взгляде монаха удержало её.

— Меня называют ведьмой Магдой, отец, — призналась она.

— Кто-нибудь может подтвердить твои слова?

Магда поперхнулась. Ведьма признаётся в том, кто она есть, и святоша требует доказательств?! Или мир сошёл с ума, или небо упало на землю, или наступил конец света, а она и не заметила?!

— Куно, — буркнула ведьма. — И Флегонт… отец Менлиус. В Латгавальде — кто угодно.

— Тогда, полагаю, это написано о тебе.

Он протянул ведьме письмо… буквы все знакомые, её учили писать и читать, но она не могла разобрать ни слова!

— Позволь, я зачитаю, — мягко предложил отец Сергиус. — Это написано на церковном языке, неудивительно, что ты ничего не поняла. Полагаю, тебе неинтересно будет слушать про предательство братьев-заступников…

— Предательство?!

— …поэтому… Ага, вот это…

Признаюсь тебе, что, отправившись в священный поход, надеялся обезопасить свои владения и свою семью от происков ордена. Но их предательство, поставившее под удар всю армию, заставляет меня опасаться за своих близких. Передаю твоему попечению мою дочь Нору цур Фирмин, которую я назначил регентом в своих владениях и передал ей своё место в совете. Также вверяю твоим заботам Бертильду цур Лотарин, дочь рыцаря Криппа цур Лотарина, проживающую недалеко от моего наследственного замка Ордулы, известную в моих владениях под именем ведьмы Магды. И с ней её дочь Эрну, рождённую вне брака, и сына Леона, которого Бертильда родила мне и которого воспитывают как своего ребёнка мои вассалы шателен Ордулы Вир и его жена Вейма. Если воля Заступника мне не вернуться домой, то этим письмом я признаю своего сына Леона своим законным сыном и доверяю моей дочери Норе выделить своему единокровному брату долю в наследстве такую, какая полагается для чести младшему сыну барона. Этим же письмом я утверждаю, что сыну моему Леону не полагается ни замка, ни доли в земельном владении, ни места в совете баронов. Матери же его, Бертильде, завещаю свою любовь и дом, в котором она проживает, а также часть леса вокруг него, в полную собственность для неё, её дочери и прочего потомства, за исключением нашего общего сына. Этим письмом я объявляю свою волю: в Фирмине ни Бертильда, называемая ведьмой Магдой, ни её дочь Эрна, ни другое, сколь угодно дальнее потомство не могут преследоваться за занятие колдовством, покуда оно служит для процветания моих владений.

У Магды вырвался протяжный всхлип и она закрыла лицо руками.

— Он никогда не говорил мне, — призналась она, с трудом подавляя слёзы. — Он… он…

— Он жив, дочь моя, — успокоительно произнёс монах. — После этого письма я получил ещё несколько. Он жив и в добром здравии. Что с твоими детьми?

Магда сглотнула.

Лгать столь высокопоставленному священнику, посвящённому бароном во все свои тайны было опасно.